себя по щеке, чтобы прогнать из головы этот душный, навязчивый морок. Усилием воли он заставил себя идти дальше.
Перед глазами замелькали картинки – обнажённая, зовущая, такая желанная Нина. Вот она откинула длинные волосы назад, чтобы Жене лучше были видны все ее округлые прелести. Кожа ее блестела от пота, руки тянулись к Жене, казалось, вот-вот он снова попадет в капкан ее убийственных объятий…
Женя изнемогал от страсти, он уже почти смирился с тем, что не может сопротивляться своим желаниям, но в последний миг не сделал шага назад, устоял, вспомнил, как беременная Наталья кормила его, немощного и больного с ложки… Развернулся от видения, пошёл дальше.
Тут голос Нины стал злым, разгневанным:
– Сопротивляешься? Не хочешь любить меня, несносный мальчишка? Ну пеняй тогда на себя!
В это самое мгновение с неба хлынули потоки воды, а где-то высоко раздались жуткие, оглушающие слух, удары грома. Небо словно раскололось пополам от ярких молний.
Такого урагана Женя никогда в жизни не видел. Раскачивающиеся деревья ветер вырывал из земли с корнями, но Женя шел дальше, он знал, что, если остановится, то Нина утянет его назад, и ничто уже его не спасет от этого наваждения.
Когда Женя не смог идти, перестав чувствовать ноги, он лег на землю и пополз, подтягивая тело на руках.
И вдруг на земле рядом с собой он увидел змей. Их было огромное количество, и они ползли к нему – обвивали кольцами, сжимали, душили. А Жене чудилось, что вовсе это не змеи, а белые и тонкие руки Нины, которых не две, а бесчисленное множество.
Женя мысленно попрощался с жизнью. Последнее, что он увидел перед тем, как его глаза закрылись, было длинное черное платье и чьи-то голые ноги с длинными ногтями.
…Женя очнулся в тёмной комнатушке. Судя по всему это была старая изба – стены почернели от времени, мох между бревнами то тут, то там свисал клочьями. Женя скользнул взглядом по стенам – они сплошь были увешены сухими травами.
Кое-как Женя поднял голову и осмотрелся вокруг. Маленькое оконце, затянутое бычьим пузырем, почти не пропускало в избушку дневной свет. На деревянном столе стояла свеча, а за столом сидела седая женщина и молилась, закрыв глаза.
«Монашка! Значит, я все-таки до нее дополз!» – подумал Женя и облегченно вздохнув, снова опустил голову на жесткую подстилку. Из него как будто выкачали все силы.
Лицо у монахини было мертвенно-бледное, сплошь покрытое морщинами. Закончив читать молитву, она поднялась со скамьи и подошла к Жене. Стояла возле него и молчала. Тогда Женя первым нарушил тишину:
– Это ведь вы меня от змей спасли и из леса вытащили?
Женщина продолжала молчать, но внимательно вглядывалась в его лицо, словно читала по нему что-то. Женя продолжил, тишина его угнетала, пугала:
– Спасибо вам, матушка, за все, большое спасибо…
– Не матушка я. Зови меня Анна, – голос
