Фаха теряет хватку, когда взбешён.
Учтём на будущее.
Фахылов орёт и даже порывается меня пнуть, но не делает этого.
Наоравшись, зовёт Котлованова. Тот моментально оказывается рядом. Парень совсем плох – воняет тухлой едой, все лицо в гематомах разной свежести, а под ними отсутствующий взгляд, будто человека внутри уже нет.
-Подшейся, только не как этот затупок. – Фаха кидает китель в ебло Котлованова.
«Да и мне носки простирни», «И мне подшей» – раздаётся тут-же, и Котлованова, безучастно стоящего, обвешивают шмотками, как новогоднюю ёлку игрушками.
-N-ов. Иди за мной, для тебя у меня есть кое-что особенное, что поставит твою голову на место. – уже успокоившись, говорит Фаха и сипует к выходу из кубаря.
Снова сушилка.
Фахылов не бьёт, хотя я собирался держать удары по максимуму.
Под «особенным» Фаха подразумевал обычный кач. Под его счёт я отжимаюсь на «делай раз, два, полтора».
Я даже обрадовался, т.к. люблю физуху, но постарался придать себе страдальческое лицо.
С детства отжимаюсь на кулаках, спасибо отцу, и отжимаюсь много, спасибо каратэ, потому начинаю «трястись» далеко не сразу.
-Смотри-ка, N-ов, с виду ты дрищ, а сила-то есть. – в его голосе смешалось удивление и злость, как будто я отжался больше, чем он может.
Ещё немного посчитав, он психанул и дал команду «полтора» и тупо стал ждать, когда у меня в такой позе затрясутся руки. Продержавшись сколько смог, падаю еблом в пол.
-Команды лежать не было. Делай, раз!
Выпрямляюсь медленно на отказывающих, агонизирующих руках. Грамотный сильный выдох помогает мне сделать повторение, когда, казалось, мышцы отказали в работе.
Но кач, на то и кач, чтобы заебать, а не подкачать солдата. Даже если это упражнение твой конёк, ты всё равно отожмешься больше, чем можешь и упадёшь без сил, что в итоге сделал и я.
-Хочешь отдохнуть?-участливо спрашивает Фахылов.
-Было бы неплохо…-выдыхаю.
-Тогда вставай, пусть руки отдыхают.
Встаю.
-Приседай.
И снова под тот же счёт, до того же состояния. Сильные ноги (опять же спасибо киокушинкай каратэ, где силе ног уделяется особое внимание), достойно терпели, но в итоге я упал. Далее, я снова отжимался.
В душной, жаркой, пропахшей потом и грязными портянками сушилке, после нескольких часов такого кача, у меня в какой-то момент закружилась голова во время приседаний.
Я зависаю, перестаю понимать происходящее и слышу голос Фахылова как издалека.
Удар и я на полу.
Лежу в луже своего пота, тяжело дышу и мечтаю о глотке воды.
Фаха садится на корточки рядом со мной.
-Завтра с тебя стирка, глажка и два больших «сникерса» принеси. Печенье мне уже Котлованов достал, но я уже хочу Сникерс. Иначе дальше хуже будет, у меня есть много методов воспитания.
Он
