посмотрим…». Не выдержала, поддалась на уговоры, собрала свой узелок.
Вот характер, никогда не признается, что и самой хотелось приехать.
– Дядя вечером с вокзала проводил. Сказал, позвонит Сафтару, чтобы нас встретили. Твоя жена просила, умоляла тебе не сообщать, говорит, что-то там тебе приготовила. Как это называется? Сюрприз? Да, сюрприз. А я всю ночь глаз не сомкнула от стука колес. Утром Сафтар встретил и привез сюда… И что у тебя за сюрприз, доченька?
Наргиз опустила голову и стала теребить концы кялагаи[11]. Я под столом легонько наступил ей на ногу, быстро сменил тему разговора:
– Дядя как? Ничего мне не передал?
– Нет, сказал, что вы иногда по телефону говорите. Дядя, слава всевышнему, хорошо себя чувствует. Бойкий еще, несмотря на свои пятьдесят пять. Но вот у бедняги жена по-прежнему тяжело болеет, сколько лет он ее на лечение возит, а толку никакого. Он и сам хотел приехать. Но решила, что я еду, ему пришлось с женой остаться. Сынок, ты меня слышишь? О чем думаешь?
Снова пришлось сменить тему.
– А Сафтар муаллим где? – спросил я, оглядываясь по сторонам, как будто хозяин дома сейчас выйдет из-за шкафа.
– Детей взял в школу, Новруз празднуют. Придут скоро. Ты лучше скажи, твои мысли где витают? Вроде спрашиваешь, а ответа не слушаешь?
Мать бросила короткий взгляд на невестку (Наргиз, зардевшись, отвернулась) и поднялась из-за стола:
– Пойду, прилягу. У меня после поезда голова гудит. Не могла уснуть, не увидев тебя. А ты умойся, потом, если хотите, пойдите погуляйте. На улице настоящая весна. И жене твоей не помешает: на воздухе надо больше бывать.
Мы молча вышли из дома, перешли дорогу. Минуту назад нам так хотелось остаться наедине, а теперь не могли найти слов, чтоб поговорить.
В Сухом саду[12], окруженном гостиницами, чайханами и ресторанами, кипела жизнь. Все еще ощущалось приподнятое настроение после парада. Я был в военном мундире. Многие прохожие, совершенно незнакомые люди, почтительно здоровались. Наргиз с неприкрытой гордостью взяла меня под руку:
– Представляю, как со стороны забавно смотрится бравый офицер, идущий под руку с беременной женщиной.
– Что ты хочешь сказать?
– Хочу сказать, что, видать, нарушила твои планы, раз ты так хмуришься. Если б я не приехала, нашел бы кого-нибудь, как эти, и настроение было бы хорошее.
В дальнем углу сада два офицера на скамейке оживленно беседовали с двумя светловолосыми девушками.
– Правильно говорят, лучшая защита – это нападение. Это что за выходка была?
– Само собой вырвалось. На самом деле, у меня другая задумка была, Агам[13].
Наргиз называла меня «Агам». Однажды мама услышала, ей не понравилось, что жена сокращает имя мужа, и она перестала это делать на людях.
– Какая еще задумка? – удивился я.
– Узнаешь
Кялагаи (азерб. Kəlağayı) – азербайджанский национальный женский головной убор, шёлковый платок из некрученых нитей.
Ныне площадь Фонтанов.
Агам (аз.) – мой Ага, мой господин. «Ага» является сокращением от имени «Агаали», одновременно означает на азербайджанском языке «господин».
