жалкого прозябания в изоляции, небрежении и безнадежности.
Во время долгого пути через всю страну Мэдж поняла, что письмо счастья не обмануло: ее самые безумные желания действительно сбывались. Просто мечты о звании кандидата наук и научной карьере безумными не были. Мэдж откуда-то знала: если она действительно хотела прожить великую и полную открытий жизнь, ее следовало строить вокруг Ферн Блэкберн и только вокруг нее.
Прибыв на остров, Мэдж обнаружила, что Ферн пробудила лучшие чувства и желание помочь не в ней одной. Оказывается, та переписывалась с наивными студентами со всей страны. И, как и Мэдж, ранней весной они приехали на остров. Их число колебалось между десятью и тридцатью. Они привезли с собой маленькие походные кухни, тяжелые темно-зеленые брезентовые навесы и биотуалеты, которые к середине июля все сломались. Ночами напролет они танцевали под ритмы барабанов и занимались любовью. Они привезли с собой собак, чья шерсть была изъедена паршой, которую Джадд удалось вылечить, и вспышку гонореи, против которой она была бессильна. И, что важнее, они привезли с собой обожание и поклонение, а также извращенную готовность делать что угодно, лишь бы Ферн была довольна.
Верные Ферн, как они себя называли, жили на острове, пока в октябре не зарядили ливни и не обрушили их палатки. После этого остались лишь самые преданные, в том числе и Мэдж. К тому моменту она уже определенно была по уши влюблена. Нор никак не могла понять, сама Мэдж влюбилась в ее мать или это было желание Ферн, которое не могло не сбыться.
Таков был дар Ферн – внушать всем вокруг что угодно и управлять ими.
По «предложению» Ферн Мэдж сняла со счета деньги, которые копила на поход по Европе, и арендовала пустое помещение под магазин на Извилистой улице. Поставила там карточный стол и табличку «Гадание на руке – пять долларов» и переоборудовала подсобку, чтобы там можно было жить. Потом, когда Ферн посчитала, что Джадд и Апофия слишком привязались к маленькой Нор, и решила съехать из Башни и забрать ребенка с собой, они сделали из крошечного чуланчика детскую комнату. Неважно, что Ферн никогда не стремилась быть матерью. Таков был один из ее принципов: как только она видела, что кому-то чего-то хочется, она должна была сама завладеть этим чем-то, просто чтобы другому не досталось.
Большая часть детских воспоминаний Нор была связана с этим крошечным магазинчиком, чуланом-детской и вереницей странных людей. Некоторых из них она знала только по вычурным именам, которые они придумали себе сами: Песнь Лета, Озеро, Вега, Душица. Она помнила перестук деревянных бусин, когда-то висевших в дверном проеме между главной комнатой и подсобкой, маленькую электрическую плитку с микроволновкой, заменявшие им кухню, и стойку с раковиной, в которой они чистили зубы и мыли посуду. Она помнила драный кожаный диван у стены и то, как легко было поскользнуться, наступив на чей-нибудь спальный мешок. Стены чуланчика, где она спала, были увешаны яркими гобеленами, потолок покрывали пятна от воды. Кроватью ей служил узенький односпальный матрас,
