экран для лица.
– Ты долетела! – радуется он.
– Да, – киваю я. – Однако моему чемодану повезло меньше, чем мне.
– Ого! Выходит, я не только отказался от отпуска в райском местечке… Но отказался от отпуска, во время которого ты будешь расхаживать по этому райскому местечку голой?
– Надеюсь, до этого не дойдет, – улыбаюсь я, но внезапно чувствую себя очень уставшей и очень одинокой. – Я скучаю по тебе.
Из динамика моего телефона раздается звук сирены «скорой помощи».
Финн смотрит куда-то влево.
– Мне нужно идти, – говорит он.
– Ты уже видел его? – спрашиваю я. – Вирус?
Мы встречаемся взглядом, и за плексигласовым щитком я замечаю круги под глазами Финна. Сейчас десять вечера. И тут я понимаю, что, пока я спала в самолете, Финн все это время работал и не покидал больницу вот уже двенадцать часов кряду.
– Я только его и вижу, – отвечает он, и связь обрывается.
Мой рейс на Бальтру следующим утром проходит без сучка и задоринки. Но между мной и паромом до моего конечного пункта назначения оказывается морской лев.
Он лежит, растянувшись на причале, и греется в лучах солнца, словно слизняк, подергивая своими усами. Я подхожу ближе к нему с телефоном, думая, что смогу отправить снимок Финну, но в ту минуту, когда я приближаюсь к животному практически на расстояние вытянутой руки, его голова взмывает вверх, а взгляд внезапно останавливается на мне.
Перепрыгнув через его хвост, я со всех ног бегу прочь, а когда зверь, зевнув, хрипло ревет, я чуть не роняю из рук телефон.
Мое сердце все еще бешено колотится, когда я добираюсь до парома. Я оглядываюсь через плечо, уверенная, что зверь гонится за мной по пятам, но морской лев и не думает двигаться с места, он по-прежнему лежит, распластавшись на выбеленном дощатом настиле, словно ленивая собака.
До острова Исабела ходит всего два парома в день, но на вечернем рейсе не так много народу, как я ожидала. На самом деле пассажиров всего трое, включая меня. На ломаном испанском я уточняю у человека, который помогает мне подняться на борт, правильно ли я поняла, что это паром на остров Исабела, и получаю резкий кивок головой в ответ. Я занимаю место на открытой палубе. А потом внезапно мы оказываемся в открытом море, и остров Санта-Крус начинает казаться все меньше и меньше.
Галапагосы – это группа островов, брошенных в океан, словно горсть драгоценных камней – на бархат. Мне кажется, именно так выглядел наш мир после своего рождения – горы, слишком молодые, чтобы плавно переходить в склоны, туман, плещущийся в долинах, вулканы, вспарывающие небесный шов. Некоторые острова все еще покрыты шипами застывшей лавы. Одни окружены водой сонно-бирюзового цвета, другие – впечатляющей пеной волн. Какие-то из островов, как, например, Исабела, обитаемы. До других можно добраться только на лодке,
