след, она кое-как вползла на вершину холма, а оттуда, измотанная болью и отвращением к самой себе, кубарем покатилась вниз, прямо под ноги ассасину. Ойру покачал головой:
– Ты слаба.
– А ты садист. Нет у меня никаких проклятых способностей, не могу я сделать так, чтобы раны затянулись!
– Не можешь?
– Представь себе!
– У тебя есть маска – она твой лекарь. Ты это почувствуешь. Рано или поздно.
Рано или поздно? Да этот мерзкий кеокум попросту глумится над ней!
– Каждое твое слово – ложь, – прошипела Маюн. – Зря я вообще тебе поверила. Никаких чудес эта штуковина не творит, и хватит с меня твоих россказней!
– Я тебе не лгал. Эта маска действительно излечит тебя.
– Тогда почему у меня до сих пор все болит? Если она и вправду меня лечит, почему мне не становится лучше?
Ойру наклонил голову вбок:
– Я думал, ты уже догадалась. Излечение плоти – лишь вторичный эффект. Истинная магия этого артефакта такова, что он превращает твою боль в энергию. Ты становишься быстрее, сильнее, все твои чувства обостряются. Если боль утихает – ослабевает и магия. Видишь теперь, почему маска никогда не излечит тебя полностью?
Маюн с досадой застонала, но уже через мгновение стон перерос в разочарованный рев.
– Что это за магия такая? – Она швырнула в Ойру горсть влажных сосновых иголок. – Мне-то от нее какой прок? Мало боли – и она не работает; слишком много боли – и я, считай, калека!
Так вот чего он добивается: все это время он мучил ее, чтобы сломить ее дух. Ну да мы еще посмотрим, кто кого!
– Если боль искалечила тебя, – сказал Ойру, – то лишь потому, что ты сама позволила этому случиться.
– Это ты меня искалечил! – взвизгнула Маюн. – Это из-за тебя я лежу сейчас в грязи, вместо того чтобы гнаться за убийцей моего отца.
– Правда?
– Самая что ни на есть! Что ты пытаешься доказать? Что я никудышная слабачка, недостойная обучаться у такого великого мастера?
Ойру посмотрел на пылающее золотое лицо. Его собственное лицо оставалось безмятежным.
– Ты не беспомощна. И ты не калека. А в грязи ты лежишь потому, что боишься.
– Я лежу в ней потому, что ты меня ранил – дважды. – Она осеклась. – Погоди. Ты о чем? Чего я боюсь?
– Боли, – ответил ассасин. – Ты так и не приняла ее, не стала ее госпожой. В противном случае мы бы сейчас продолжали путь, а не вели этот разговор.
Маюн молчала. Ее эмоции кричали ей о том, что Ойру пытался искалечить ее, унизить ее, наказать… И все же что-то в его тоне заставило ее задуматься. Действительно, почему она лежит у его ног поверженная? Неужели виной тому ее слабость? А быть может, желание досадить Ойру, став для него обузой?..
– Ты псих.
– Твои слова неуместны. А теперь поднимайся. Хочу взглянуть на твою ауру.
Маюн назло ему нарочно потянула
