спиной. Дилан. Вблизи ее волосы еще взъерошеннее. Тут и там пряди падают на лицо.
– Здоро́во, – говорит она.
– Привет.
Она рассматривает меня так долго, что я начинаю подозревать неладное – чернила на лбу или что-нибудь в этом духе. Потом она улыбается какой-то странной улыбкой. Вроде как насмешливо, но по-доброму. Перед тем как уйти, она, порывшись в сумке, выуживает замок и цепляет его на пустой шкафчик по соседству с моим. Потом уходит, грохоча ботинками, и я снова остаюсь одна. Я медленно закрываю дверцу, прислушиваясь к скрипу петель, и цепляю на шкафчик замок. «Я твой», – говорит его негромкий щелчок.
Я успеваю отойти от школы на несколько шагов, когда рядом со мной останавливается мамин «вольво».
Она высовывается из окна и кричит: «Кейтлин!» – как будто я могла не заметить родную мать, как будто универсал, который она водит, сколько я себя помню, и наклейка «ПАТРИОТЫ ЗА МИР» на бампере не намекнули мне, что это она. Я неловко подбегаю к ней, пока другие ребята проезжают мимо на своих машинах, чтобы затусить в «Старбаксе» или торговом центре. Я забрасываю рюкзак на пассажирское сиденье и забираюсь следом.
– Почему ты не на работе? – спрашиваю я, сползая пониже, чтобы не привлекать внимания.
Маму зовут Маргарет Картер-Мэдисон – с таким именем ей следует быть как минимум президентом, но, хотя руководит она всего лишь маленькой начальной школой, всем постоянно что-то от нее нужно. С чем только не приходится иметь дело моей маме: родители, одержимые развитием своего шестилетки; миссис Смит, древняя руководительница пятого класса, которая убеждена, что динозавров никогда не существовало; регулярные эпидемии вшей – порой я просто не понимаю, как она умудряется сохранять спокойствие в любой ситуации. Говорит она тихо, поэтому в разговоре с ней приходится напрягать слух, а на театральных постановках малышей она не сидит в зрительном зале, изображая интерес, а аккомпанирует им на фортепиано. Она ужасно радуется каждому выступлению, хотя песни каждый год одни и те же.
Она не отвечает на мой вопрос, и я говорю:
– Я думала, если ты уедешь из школы до семи, произойдет какая-нибудь катастрофа.
– Но ведь это твой первый день нового учебного года, – говорит она, слегка пережимая с жизнерадостностью.
– И что?
– Я подумала, может, нам сходить в наш любимый японский ресторанчик? Ты прошла экватор старшей школы. Это надо отметить.
Мне становится не по себе. Я не понимаю, чего ради она так усердствует. Наш любимый японский ресторанчик? В последний раз мы были там в моем детстве. Мы туда захаживали, когда она еще не была директором школы и не работала сутки напролет, когда я еще могла заказать детское бэнто. Я не знаю, как себя вести, поэтому открываю бардачок и начинаю в нем копаться, просто чтобы занять руки. Коробок «Тик-така». Старые солнечные очки. Руководство по эксплуатации автомобиля.
Я
