к ране узлом полотенце стало набухать бурым пятном. Коля достал из кармана рацию: «Егоров, мать-перемать! Где эта скорая? Звони им, у меня сейчас третий труп будет!» Из динамика зашипело и захрипело: «Здесь они, в лифт сели. Сейчас будут.» «Добро,» – отрезал Коля и выключил рацию.
Митя медленно встал, выпрямился и прижался к стене. Постояв несколько секунд, он повернулся всем телом и, отключившись от происходящего в коридоре, как сомнамбула зашел в приемную, прикрыл за собою дверь и, держась одной рукою за стол, обошел его и свалился в кресло Людочки. Он глубоко выдохнул и откинул голову назад. Ему действительно было нехорошо, – кружилась голова, саднило в груди, то и дело подкатывала тошнота, – но холодный ужас, охвативший его в первые минуты после увиденного в коридоре, отпустил и не стучал больше в висках, видимо, естественная защита нервной системы поставила внутри какой-то блок, который командовал мозгу успокоиться, чтобы не взорваться. Ужас уступил место бесчувственной апатии.
Митя хотел было найти свой мобильник, но вспомнил, что оставил его в кабинете, рядом с компьютером. Он с досадой посмотрел на стол, увидел офисный многоканальный телефон, протянул к нему руку, снял трубку и набрал номер. Когда на том конце ответили, он произнес: «Дядя Слава, у нас ЧП. Ты можешь приехать в офис?»
* * *
«Пишите, – произнес следователь, махнув Мите указательным пальцем. Митя поискал на людочкином столе ручку, увидел несколько в подстаканнике, взял одну. – „C моих слов записано верно. Исправлений и дополнений не имею,“ фамилию, имя, отчество полностью, подпись.» Митя быстрым почерком написал в самом низу страницы, на последних разлинованных строчках бланка, продиктованный текст и так же быстро расписался в отведенной для этого ниже графе. Он подвинул подписанный лист через стол к следователю, сидевшему на табурете с другой стороны от Людочкиного кресла. Голова его гудела. К горлу то и дел подступал неприятный ком. Митя хотел, чтобы все это как можно скорее закончилось. Его мучило нетерпение. И ожидание главного момента, который должен был наступить очень скоро.
«Прекрасно, Дмитрий Иванович,» – следователь качнул головой, забирая у Мити листок с объяснениями по факту произошедшего. Он быстро пробежал его глазами, затем взял лежавшую справа от него кожаную коричневую папку на молнии, раскрыл ее и аккуратно убрал туда листок, после чего, отложив папку в сторону, с выражением добродушия, на которое способны только оперативно-следственные работники в момент допроса, посмотрел на Митю и весело произнес, разводя в беспомощном жесте руками: «Ну, а теперь, пальцы и – переходим к обыску!»
Митя встрепенулся. Хотя именно этого момента он и ждал. Сейчас все случится, сейчас. Сердце его забилось чаще. «А мой дядя?..» – начал он неуверенно, слегка приподнимая правую руку, указывая на дверь. «Конечно, конечно, – пробасил
