Письмо в бесконечность. Марина Цветаева

      Над Феодосией угас

      Навеки этот день весенний,

      И всюду удлиняет тени

      Прелестный предвечерний час.

      Захлебываясь от тоски,

      Иду одна, без всякой мысли,

      И опустились и повисли

      Две тоненьких моих руки.

      Иду вдоль генуэзских стен,

      Встречая ветра поцелуи,

      И платья шелковые струи

      Колеблются вокруг колен.

      И скромен ободок кольца,

      И трогательно мал и жалок

      Букет из нескольких фиалок

      Почти у самого лица.

      Иду вдоль крепостных валов,

      В тоске вечерней и весенней.

      И вечер удлиняет тени,

      И безнадежность ищет слов.

      Я с вызовом ношу его кольцо!

      – Да, в Вечности – жена, не на бумаге. —

      Его чрезмерно узкое лицо

      Подобно шпаге.

      Безмолвен рот его, углами вниз,

      Мучительно-великолепны брови.

      В его лице трагически слились

      Две древних крови.

      Он тонок первой тонкостью ветвей.

      Его глаза – прекрасно-бесполезны! —

      Под крыльями раскинутых бровей —

      Две бездны.

      В его лице я рыцарству верна,

      – Всем вам, кто жил и умирал

      без страху!

      Такие – в роковые времена —

      Слагают стансы – и идут на плаху.

      Продолговатый и твердый овал,

      Черного платья раструбы…

      Юная бабушка! Кто целовал

      Ваши надменные губы?

      Руки, которые в залах дворца

      Вальсы Шопена играли…

      По сторонам ледяного лица

      Локоны, в виде спирали.

      Темный, прямой и взыскательный

      взгляд.

      Взгляд, к обороне готовый.

      Юные женщины так не глядят.

      Юная бабушка, кто вы?

      Сколько возможностей вы унесли,

      И невозможностей – сколько? —

      В ненасытимую прорву земли,

      Двадцатилетняя полька!

      День был невинен, и ветер был свеж.

      Темные звезды погасли.

      – Бабушка! – Этот жестокий мятеж

      В сердце моем – не от вас ли?..