я добавил за возможность утереть нос Шагану.
Мужчины переглядываются, и кабинет наполняется скупым мужским смехом. В этот момент не отрываю взгляда от Островского, который, поймав мой, сводит брови к переносице и становится серьёзным.
– Однозначно, это было самым положительным событием вчерашнего вечера.
– Согласен, – кивает Аронов, – приятно, когда у тебя есть то, о чём другие только мечтают.
– Да. Приятно. – Произнося это, Константин Сергеевич ползает по мне взглядом, который приводит в замешательство.
Мужчины, словно сговорившись, пристально осматривают меня, а мне хочется провалиться на месте, лишь бы не чувствовать изучающих глаз на своём теле.
– Я могу идти? – нарушаю тишину, кажется отвлекая их от приятного занятия.
– Я ещё не закончил, – останавливает Аронов. – Для начала вы переезжаете.
– Куда? – Я только-только привела себя и Тасю в равновесие, успокоившись сама.
– За особняком есть несколько гостевых домов, видели? – Киваю. – В один из них. Они немного больше, чем ваша комната, и имеют дополнительные удобства, где вам с ребёнком будет комфортнее.
– Спасибо за вашу заботу, но нам достаточно того, что есть.
– Правда? – удивляется Аронов, открыв рот.
– Знаете, как сделать человека счастливым? Заберите у него всё, а через некоторое время верните обратно, ничего не прибавив. Можно сказать, вы вернули мне всё. Но главное, что у меня сейчас есть, – безопасность и уверенность в завтрашнем дне. Большего не нужно.
Островский окидывает меня странным взглядом, словно удивлён каждому моему слову, ожидая иного. Да, иногда человеку для счастья нужно совсем немного: чистая постель, тишина и счастливая улыбка ребёнка.
– Вы переезжаете. Решено. – Последнее слово за Парето. – А с завтрашнего дня ваша дочь начнёт ходить в частный сад.
– Но…
– Это не обсуждается, – резко и зло выплёвывает каждое слово.
Я делаю попытку спорить с человеком, который возражение не принимает в любой форме, чем лишь нервирую его и настраиваю против себя.
– Гриша будет возить ребёнка в сад и забирать.
– Боюсь, у меня не хватит средств на частный детский садик, – собираюсь с силами и всё же привожу аргумент, как, мне кажется, вполне логичный. – Тася мешать не будет. Вы даже за пределами комнаты её не увидите. Обещаю.
– Дело не в этом, – мягко начинает Аронов, останавливая Островского, который, кажется, уже на грани и готов сорваться на крик. – Ребёнок не может сидеть в четырёх стенах в одиночестве, пока вы выполняете свою работу. В саду она будет с детьми, что предполагает общение и развитие, да и вы будете спокойны.
– Всё верно, Альберт Витальевич, но…
Островский подскакивает и оказывается передо мной, нависая:
– Завтра
