Тряхнув головой, и что-то прошептав себе под нос, Кельнер выбежал за ней, осматривая бульвар и противоположную от ресторана улицу, но Берлин, ставший ужасно шумным и многолюдным с тех пор как Грубер пришел к власти, спрятал ее от него.
***
Агна бежала изо всех сил, не разбирая дороги. Перебежав мост, она резко остановилась, не в силах двигаться дальше: от слишком быстрого бега дыхание сбилось, а область под ребрами словно пронзило острыми иглами. Она согнулась пополам, и ее вырвало, – только желчью, потому что поужинать в ресторане она так и не успела, лишь выпила бокал шампанского. Достав из сумочки платок, она тщательно вытерла губы, медленно выпрямилась и огляделась. Перед ней величественной панорамой расположился Старый музей. Подойдя ближе, Эл начала читать надпись, вынесенную на фасад здания: «Omnigenae et artivm libera…». Ее губы медленно шевелились, пока она читала фразу на латыни, пытаясь вспомнить перевод. Буквы и слова сливались в одно целое, и она, разозлившись, подумала, что никогда не любила латынь. «Это Эдвард знает этот мертвый язык».
Закусив губу до крови, Эл направилась к широкой лестнице, но когда, наконец, дошла до нее, поняла, что у нее нет сил подняться по ступеням. Солнце горело нещадно, словно прожигая кожу на голове, и Эл вспомнила, что ее шляпа осталась в ресторане. Махнув рукой, она сделала шаг в сторону и споткнулась. Какая-то женщина посмотрела на нее, и даже что-то начала говорить, но Элис не поняла слов: все окружающие звуки слились в жуткую какофонию, летая над ее головой словно рой назойливых пчел. Она с трудом села на скамью, и, опустив голову вниз, закрыла уши руками.
Когда жужжание пчел стихло, Элис поднялась и зашагала в сторону отеля, который был совсем близко: за год, проведенный в Берлине, она сумела неплохо изучить город, а чтобы не привлекать внимание во время наблюдений за берлинцами или за тем, кто казался ей подозрительным, и мог, как она думала, следить за ней, Агна всегда носила с собой карту города. Свернутая в несколько раз, она была не больше четверти газетного листа, и не раз выручала ее. Именно из этой карты она узнала о Старом и Бранденбургском музеях, и об отеле, до которого теперь ей осталось дойти всего несколько шагов.
Переступив порог отеля, поприветствовавшего ее звоном дверного колокольчика, Агна почувствовала новый приступ слабости. К счастью, метрдотель, заметив ее состояние, не стал задавать лишних вопросов, и, быстро оформив нужные бумаги, протянул ей ключ от номера. Дверь плавно закрылась за ее спиной. Сумочка упала на пол, туфли удалось снять с третьей попытки, а пальто так и повисло на плечах. Агна легла на кровать, медленно перевернулась на спину и развязала пояс на талии. Голова снова ужасно кружилась, глаза закрывались сами собой, но ей казалось, что пояс нужно непременно развязать: это он, как змея, сдавливал ее живот, скручивая все внутри одним невыносимым жгутом. Но вот ей становится легче, она медленно дышит и проваливается то ли в обморок, то ли в сон.
***
Эдвард обыскал все ближайшие переулки и арки. Подъезжая к светофору, он вдруг понял, где может быть Элис, и, не дожидаясь зеленого сигнала, круто развернул
