style="font-size:15px;"> Я ответил ему и пошел прямо на свист. Надо было спугнуть. Просто так его не увидеть в кроне. Рябчик срывается шумно, летит недалеко, быстро и вертко меж деревьев. Садится и застывает. Тогда к нему зряче можно подойти, шагов на десять-пятнадцать подпускает. Я уже был где-то под свистуном, но тот застыл крепко. Надо мной уходили в небо красноватые стволы корабельных сосен, просторно было, и рябчик наверняка меня видел. Я внимательно рассматривал деревья, понимая, что затаившуюся птицу не высмотреть. Пошел к речке, улыбаясь мудрости природы.
Рябчик с шумом сорвался сзади, пролетел над головой и сел в нескольких метрах впереди. Он был как на ладони, небольшой петушок, черные икринки глаз поблескивали. Рябок прошелся по ветке, вскидывая хохолок, уселся, по-домашнему распушившись, и уставился на двуногое чудо. Чудо осторожно прислонилось к сосне.
В рябчике не было никакого волнения, он сидел пушистым пестрым шариком с маленькой шишечкой головы и спокойно изучал меня.
– Ну, на кого я похож? – я удивился своему голосу, давно ни с кем не разговаривал так вот, глаза в глаза.
Рябок на мгновение «сдулся», вытянул шею и склонил голову набок, присматриваясь внимательнее, но вскоре принял прежнюю спокойную позу. Приятно было, что мне так доверяют.
Небо уже вовсю синело и обещало отличный день. Неглубокий мох мягко пружинил под сапогами, туман поднимался от просыхающей земли, и солнечные лучи косо серебрили его меж сосен.
Речка тянулась длинными, блистающими под солнцем плесами. Сосны гляделись в полированную гладь. Вдоль берега бежала тропинка, то спускалась к речке, то взбиралась на бугор, присыпанный снегом и желтой хвоей. Хотелось пойти по ней. Кедровки перелетали с дерева на дерево и скрипели, и причитали на весь лес. Их резкие одинокие крики подчеркивали молчаливость тайги.
Речка вся уходила под небольшой залом. Я причалил. Два года назад все так же было: Серега пошел смотреть, как обносить лодку, а мы со Степой забросили блесны и повели из-под залома. И тут случилось невероятное – за нашими искусственными рыбками под водой гнались три настоящие утки. Это были крохали, в прозрачной воде было отлично видно, как они машут короткими крыльями. Двое, что настигали мою снасть, увидели, видно, рыбака, свернули в сторону и, выскочив на поверхность, тут же нырнули обратно под залом. Степин же уткнулся ему в ноги, обалдевший, вывернулся наверх и заметался между нами. Степан застыл, блесна уже качалась в воздухе, наконец крохаль сообразил нырнуть и исчез в зеленой темноте омута. Ошалевшие не меньше уток, мы молча смотрели друг на друга. Большими, видимо, глазами!
Я достал «спутник» и стал настраивать. Уже слышал, как обрадую Степу. Сигнала долго не было. Потом мне сказали, что мой сын недоступен. Набрал Таню и долго слушал длинные гудки, на экранчике значилась полная решетка сигнала, но трубку так никто и не взял. Так я и стоял с бесполезным телефоном в руках, разглядывал мокрые камни под ногами. Они были разноцветные.
Это
