установить, в каких случаях речь идет о его законном интересе, хотя и основанном на праве, но не сформулированном как субъективное право участника процесса».[176] Нужно сказать, что это требование относится не только к уголовному процессу, но и ко всем другим отраслям права, оно с полным основанием может считаться и общетеоретическим.
Не менее определенно мнение Р. Е. Гукасяна: «Вне понятия прав и свобод в широком смысле слова субъективные права и охраняемые законом интересы представляют собой различные правовые категории, и не различать их нельзя».[177] «По существу все советские юристы, – заметил А. И. Экимов, – сходятся во мнении, что субъективные права отличны от законных интересов, но по-разному отвечают на вопрос, в чем заключается это различие».[178]
Некоторые же авторы, как пишет Г. В. Мальцев, «рассматривают понятия “охрана прав” и “охрана законных интересов” как синонимы или, во всяком случае, исходят из такого предположения».[179] Такое рассмотрение не дает вообще права на существование законному интересу, вызывает сомнение в его самостоятельном категориальном статусе и поэтому является шагом назад в исследовании данной проблемы.
Предлагаем следующее видение отличительных черт субъективных прав от законных интересов.
Вытекая из сферы дозволенного, субъективные права и законные интересы все же категории не тождественные. Они не совпадают по своей сущности, содержанию и структуре.
Нетождественность их определяется тем, что субъективные права и законные интересы – различные правовые дозволенности. Первые представляют из себя сложную дозволенность, возведенную законодателем в ранг правовой возможности. Субъективное право есть дозволенность высшей категории и по сути дела ценится уже не столько своей дозволенностью, сколько возможностью, причем обязательно юридической. Благодаря этому субъективные права, как юридические возможности обеспечиваются конкретной юридической необходимостью (обязанностью) других лиц.
Если же правовая дозволенность не имеет либо не нуждается в юридически необходимом поведении других лиц как определенного правового средства своего обеспечения, то данная дозволенность является простой и не возводится законодателем в особую правовую возможность. «Простая возможность (дозволенность) совершения тех или иных действий, – отмечает Н. И. Матузов, – еще не образует того, что в правовой науке принято называть субъективным правом. Это значит, что в субъективном праве заключена не любая, а особого рода возможность, возможность, обеспеченная обязанностью других лиц и гарантируемая государством».[180]
В связи с этим реализацию субъективного права можно назвать дозволенно-возможным поведением, ибо это такая юридическая дозволенность, которая имеет характер правовой возможности; а реализацию законного интереса – дозволенно-устремленным поведением, ибо это юридическая дозволенность, имеющая,
