target="_blank" rel="nofollow" href="#n_186" type="note">[186]
Неправильно также рассмотрение случайности как субъективной категории, а это делается иногда в уголовном праве.
Случайность должна рассматриваться как категория объективная; анализ ее должен быть связан с вопросам о причинной связи.
Советская судебная практика, естественно, не может принять теории адекватной причинности. Так, по делу Скребкова Уголовно-кассационная коллегия Верховного Суда РСФСР установила, что поскольку «медицинским освидетельствованием трупа было установлено, что Севастьянову повреждения были нанесены сравнительно незначительные, но так как Севастьянов был до нанесения побоев нездоров, то все эти повреждения явились причиной смерти», а значит, поскольку суд признал причинную связь между действиями подсудимых и смертью потерпевшего, деяние следовало квалифицировать по ч. 2 ст. 142 УК РСФСР (а не по ч. 1 ст. 143)». Таким образом, хотя такие побои и не всегда были бы адекватны причинению смерти, суд в данном конкретном случае признал причинную связь.[187]
По делу Семенова Верховный Суд РСФСР признал, что «из материалов дела видно, что обвиняемый Семенов, зная, что потерпевшая больна правосторонним параличом, на почве ссор с ней наносил ей часто побои, каковые, по заключению судебно-медицинской экспертизы, учитывая болезненное и беспомощное состояние потерпевшей, носили характер истязаний, что по заключению той же экспертизы означенные истязания при наличии у потерпевшей указанной болезни ускорили процесс этой болезни, а нанесенные побои 30 мая 1925 г. послужили прямой причиной прогрессивного ухудшения болезни и тем ускорили наступление смерти. При таком положении в действиях обвиняемого имеются признаки ч. 2 ст. 142 УК».[188] Из этих решений ясно, что хотя действия обвиняемых не явились не только исключительной, но и адекватной причиной смерти, суд признал причинную связь.
IV. Джон Стюарт Милль (1806–1873) определял, что «причина есть сумма всех (Inbegriff) условий, положительных и отрицательных, взятых вместе, совокупность случайностей всякого рода, наступление которых неизменно сопровождается следствием».[189] Этот взгляд Милля вел бы к развертыванию всей совокупности моментов действительности, о чем Ленин пишет, что это «сущность диалектического познания»,[190] но поскольку его сторонники ограничиваются только этим, он приводит к пустоте, так как «только “взаимодействие”-пустота… требование посредства (связи), вот о чем идет речь при применении отношения причинности».[191] Требуя для причинности неизбежности наступления результата, этот взгляд содержит одновременно и недостатки, о которых мы говорили выше.
«Из того факта, что всякая причинная связь представляет известное отношение взаимной зависимости данных явлений, нисколько не следует, что всякое отношение зависимости уже вместе с тем предполагает причинную связь между этими явлениями. Принцип «функциональной» зависимости лишь констатирует, что все явления находятся в известном взаимоотношении. Мы нуждаемся, однако, не в
Д. № 24996. Судебная практика. 1927. № 10. С. 21.
Ленинский сборник. IX. С. 141.
Там же. С. 151.
