и не чваньтесь, – отвечал Спилетт. – Сколько веков проливали люди кровь с помощью этих самых луков и стрел! Порох ведь изобретен не так давно, а война, по несчастью, так же стара, как и род человеческий…
– Что правда, то правда, господин Спилетт, – отвечал моряк. – Я чересчур скор на слова. Как говорится, поспешу, да только людей насмешу! Уж вы, пожалуйста, извините!
Герберт, всегда готовый толковать о своей любимой науке, перевел разговор на кенгуру.
– Мы столкнулись с самыми резвыми кенгуру, – сказал он. – Это были великаны с длинной серой шерстью… Если я не ошибаюсь, есть кенгуру рыжие и черные, есть еще кенгуру горные, есть кенгуру-крысы, с которыми гораздо легче совладать. Насчитывают двенадцать видов кенгуру…
– Герберт! – сказал моряк наставительным тоном. – Для меня существует только один-единственный вид кенгуру – кенгуру на вертеле, и именно этого-то вида у нас и не будет сегодня!
Спутники Пенкрофа не могли удержаться от смеха, услышав эту новую классификацию.
Доблестный моряк ничуть не скрывал своего огорчения по поводу неудавшейся охоты. Добытые фазаны не много его утешали.
– Поди-ка напитайся этими пересмешниками! – ворчал он, повертывая птиц. – Нечего на зуб положить!
Но судьба смилостивилась над ним.
Топ, понимая, что дело идет и о его собственном обеде, кидался во все стороны и всюду шарил; инстинкту помогал разыгравшийся аппетит.
Надо признаться, что, попадись в эту минуту какая-нибудь дичь, Топ, пожалуй, уступил бы искушению и ничего не оставил бы для охотников…
Но Наб наблюдал за собакой своего господина.
Около трех часов Топ исчез в кустах, и скоро оттуда раздалось глухое рычание, означавшее, что он с кем-то вступил в борьбу.
Наб кинулся на эти звуки и увидел, что Топ с жадностью пожирает какого-то зверька.
Топ так быстро управлялся со своей добычей, что Наб не узнал бы, какой зверь растерзан, если бы, по счастью, собака не попала на целый выводок и не положила на месте троих сразу. Два других зверька лежали, удушенные, на земле.
Наб с торжеством вышел из чащи, держа в каждой руке по грызуну – величиной с самого крупного зайца. Они были желтого цвета, испещрены зеленоватыми пятнами и почти бесхвостые.
Граждане Соединенных Штатов тотчас же их признали.
То были марасы, из породы агути, превосходящие размерами своих тропических собратьев, – настоящие американские длинноухие кролики, которые отличаются от агути тем, что у них по пять коренных зубов с каждой стороны челюсти.
– Ура! – воскликнул Пенкроф. – Жаркое есть! Теперь можно спокойно идти домой!
Прозрачные воды Красного ручья текли под сенью казуарин, банксий и громадных каучуковых деревьев. Великолепные лилейные растения доходили до двадцати футов в высоту. Другие древесные породы, неизвестные Герберту, склонялись над потоком, который журчал под их сводами.
Ручей все более и более расширялся, и Смит полагал,
