ратуши припарковано несколько машин. Эрнест забирается в первую попавшуюся – дряхлый «форд» – и включает зажигание. Адам пытается его остановить. Подбегает полисмен. Колеса вывернуты, рывок – и автомобиль снимается с места.
Полисмен свистит в свисток.
На полпути до конца улицы Сент-Олдейтс автомобиль натыкается на поребрик и, вылетев на тротуар, врезается в витрину магазина. Со всех сторон стекаются обитатели Сент-Олдейтс; в каждом окне маячат силуэты любопытствующих; прибывают полицейские. Толпа отступает, давая дорогу тем, кто выносит что-то непонятное.
Адам отворачивается и бесцельно бредет в сторону Карфакса.
Часы церкви Святой Девы Марии бьют полночь.
Снова пошел дождь.
Адам один.
Спустя полчаса. Спальня в отеле
Адам в полной амуниции лежит ничком поперек постели. Переворачивается и садится. И снова видение туземной деревни: дикарь дотащился до самого края джунглей. Спина его лоснится на вечернем солнце. Из последних сил он поднимается на ноги, быстрым нетвердым шагом доходит до первых кустов и вскоре пропадает из виду.
Адам приводит себя в устойчивое положение возле изножья кровати, подходит к туалетному столику и, наклонясь над ним, долго разглядывает свое отражение в зеркале.
Затем подходит к окну и всматривается в дождь.
Наконец достает из кармана синий пузырек, откупоривает его, нюхает и без дальнейших колебаний выпивает содержимое. Кривится от горечи и на мгновение замирает в нерешительности. Затем, повинуясь какому-то странному инстинкту, выключает свет и, свернувшись калачиком, закутывается в покрывало.
Дикарь неподвижно лежит у подножия низкого баньяна[51]. На плечо его садится большая муха; на ветке над ним расположились два стервятника, выжидают. Тропическое солнце движется к закату, и в краткие минуты сумерек животные начинают рыскать в поисках утоления непристойных прихотей плоти. Вскоре становится совсем темно.
В ночи вспыхивает фотография его величества короля в морской форме.
Боже, храни короля
Кинотеатр быстро пустеет.
Молодой человек из Кембриджа отправляется в ресторан «Оденино» пропустить кружку «Пильзенского».
Ада и Глэдис проходят сквозь ливрейный строй обслуживающего персонала.
Глэдис, наверное, раз в пятидесятый за вечер произносит свою коронную фразу: «Ладно, бу’ем считать, что он легкий».
– ‘От бы она больше не приходила!
Снаружи толпа народу, все хотят ехать в Эрлс-Корт. Ада и Глэдис мужественно сражаются за возможность пробиться в автобус и в итоге обеспечивают себе места на втором этаже.
– Ты! Куда прешь? ‘Мотреть надо!
Добравшись до дому, они, разумеется, выпьют перед сном какао, а может, съедят и по кусочку хлеба с баночным селедочным паштетом. В целом вечер был не ахти, сплошное разочарование. Но в кино, как говорит Ада, приходится
