* *Домохозяйка утверждает, что ей абсолютно ничего не известно о жизни Уокера Линкольна. Квартплата (в этой части Чарльзтауна отвратительно низкая) переводится прямо на счет первого числа каждого месяца, домохозяйка в глаза не видела Линкольна с тех пор, как он поселился у нее четыре месяца назад. Я предъявляю свой значок, и она дает мне ключ от его квартиры и молча провожает взглядом, пока я поднимаюсь по лестнице.
Я отпираю дверь и зажигаю свет; меня встречает картинка из каталога мебельного салона: белый диван, кожаный пуфик, стеклянный кофейный столик с аккуратной стопкой журналов, абстрактные картины на стенах. Везде полный порядок, все вещи на своих местах. Я принюхиваюсь: здесь не пахнет ни готовкой, ни моющими средствами, ни дезодорантом – обычной смесью запахов в помещении, где живут люди.
Квартира кажется одновременно знакомой и незнакомой, словно я переживаю дежавю.
Я прохожу по квартире, открывая двери. В шкафах и спальне такой же идеальный порядок, как и в гостиной. Абсолютно безликий, абсолютно нереальный.
Солнечный свет, проникающий в окна вдоль западной стены, образует на сером ковре четкие параллелограммы. Золотистый – любимый оттенок Кая.
Однако повсюду тонкий слой пыли, накопившейся за месяц, а то и за два.
Уокер Линкольн – призрак.
Наконец я оборачиваюсь и вижу то, что висит на входной двери, – маску.
Я беру ее, надеваю и захожу в ванную.
Мне хорошо знакомы такие маски. Они изготавливаются из мягких, податливых программируемых волокон на основе таунинских технологий; из этого же самого материала делают стропы, на которых Перерожденных спускают обратно в мир. Активируемая теплом человеческого тела маска принимает запрограммированную заранее форму. Какими бы ни были черты лица под ней, она создает внешнее подобие лица, заложенного в ее память. Использовать подобные маски имеют право только сотрудники правоохранительных органов. Мы иногда пользуемся такими, чтобы внедриться в ксенофобские ячейки.
В зеркале я вижу, как холодные волокна маски постепенно оживают, словно тело Кая от моего прикосновения, растягивая и сжимая мягкие ткани и мышцы у меня на лице. На какое-то мгновение мое лицо превращается в бесформенное месиво, напоминающее чудовище из кошмарного сновидения.
Затем бурлящее движение прекращается, и я вижу в зеркале лицо Уокера Линкольна.
После того как я Переродился, первым, что я увидел, было лицо Кая.
То было лицо с черными рыбьими глазами и кожей, пульсирующей так, словно под ней копошились крошечные черви. Сжавшись от страха, я попытался попятиться назад, но отступать было некуда. Подо мной была стальная доска.
Кожа вокруг глаз Кая сжалась и снова растянулась – я не мог понять эту чуждую гримасу. Оно отступило назад, оставляя мне свободное пространство.
Я медленно уселся и огляделся вокруг. Я находился на узкой стальной полке, закрепленной на стене крошечной камеры. Свет был слишком
