нем и так ничего антисоветского нет.
– Помилуйте, в нем есть елка, – предмет религиозного культа для буржуазных детей.
С этим я, конечно, не спорю: елка в моем «Крокодиле» имеется, но служит она, конечно, не религиозному культу, а беззаботному веселью детей. Не религия в елке, а поэзия, и каким нужно быть Угрюм-Бурчеевым, чтобы эту поэзию отнять у ребенка.
Горячо протестую против всей этой угрюм-бурчеевской практики[93].
Нужно ли говорить, что обращение в Гублит ничего не дало, а преследование сказки, уже запрещенной, – в печати продолжалось. Эстетические и идеологические смыслы этой травли перекрывались пафосом запрета – запретительство становилось самым выразительным знаком советской лояльности. Особую силу запретительным призывам придавало то немаловажное обстоятельство, что исходили они от людей, занимавших видные посты в советской иерархии, связанных с высокопоставленными советскими деятелями служебными, дружескими или родственными отношениями. Чуковский набросал (в 1929 г.) хронологию мытарств своего «Крокодила», далеко, впрочем, не полную:
Задержан в Москве Гублитом и передан в ГУС (Государственный ученый совет при Наркомпросе. – М. П.) – в августе 1926 года.
Разрешен к печати Ленинградским Гублитом 30 октября 1927 г., после 4-месячной волокиты.
Но разрешение не подействовало, и до 15 декабря 1927 г. книгу рассматривал ГУС.
Я был у Кр(упской). Она сказала, что я вел себя нагло. 15 декабря разрешили, но «в последний раз» – и только 5000 экземпляров.
21 декабря Главлит, невзирая на ГУС, окончательно запретил «Крокодила». 23 декабря оказалось, что не запретил окончательно, но запретил «КРУГУ». Отказано. Тогда же – в «Молодую гвардию», не купит ли она. (А. Н.) Тихонов сообщил о В<оровском?>.
Сегодня, 28-го, от «КРУГА» идет в Главлит депутация – просить, чтобы «Крокодила» оставили «КРУГУ». Вчера Луначарский послал письмо в ГУС, чтобы разрешили «Крокодила» 10 тыс. О том же телеграфировал вчера Покровский – Менжинской. О. Ю. Шмидт обещал вчера присутствовать на заседании.
27. XII. в шесть час. вечера на комиссии ГУСа разрешено 10 000 экз. «Крокодила».
21.1.1928 г. получил 2 экз. «Крокодила» по 1 p. 50[94].
Для Чуковского не прошла даром «наглость», заключавшаяся в попытке разъяснить Крупской, «что педагоги не могут быть судьями лит(ературных) произведений, что волокита с „Крок(одилом)“ показывает, что у педагогов нет твердо установленного мнения, нет устойчивых твердых критериев, и вот на основании только одних предположений и субъективных вкусов они режут книгу…»[95]
1 февраля 1928 года появилась разгромная статья Н. К. Крупской о «Крокодиле»: в сказке Чуковского она видела издевательскую пародию на Н. А. Некрасова и политически опасную чепуху. «Что вся эта чепуха обозначает? Какой политический смысл она имеет? Какой-то явно имеет. Но он так заботливо
Архив К. Чуковского.
Архив К. Чуковского.
