титул царя и венчаться на царство торжественным церковным обрядом. Вспоминая это событие, Иван IV писал: «Нам же пятагонадесят лет возраста преходяще, и тако сами яхомся строити свое царство, и по Божией милости и благо было началося строити».[177] Пожалуй, он был первым из московских царей, который внутренне почувствовал себя царем в библейском смысле этого слова – помазанником Божиим.
16 января 1547 г. Иван IV венчается царским венцом и становится «первым на Москве нареченным царем». Через месяц, 2 февраля, отпраздновали его свадьбу с Анастасией Романовной Захарьиной (из старинного московского боярского рода), что явилось внешним показателем официально провозглашенной самостоятельности молодого государя. Как совершенно справедливо пишет С. О. Шмидт, столь торжественное утверждение единодержавия на всей территории Российского государства подрывало почву для притязаний бояр на соучастие в управлении государством и для притязаний отдельных областей государства на политическую обособленность.
Кроме того, венчание на царство приравнивало московского государя к европейским монархам и лишало их почвы для установления в какой бы то ни было степени зависимости Российского государства.[178]
После 1547 г. Москва сделалась царствующим градом.[179]Страну стали официально называть царством.[180] В представлении современников понятия «государство» и «царство» становятся тождественными. При этом одновременно пользовались наименованиями «Московское царство» и «Московское государство», «Российское царство» (даже «Русское царство») и «Российское государство».[181]
О короновании Ивана IV иностранные государства были извещены не сразу. Узнав об этом, польские послы потребовали письменных доказательств, однако хитроумные бояре отказались, боясь, что поляки, получив письменный ответ, смогут обдумать возражения и тогда спорить с ними будет сложно.[182]
Однако после взятия Казани и Астрахани появляется новый довод для оправдания царского титула и частично изменяется теория: теперь сначала говорят о царском звании Владимира Святого, который на иконах писан царем, затем ссылаются на титул и права Мономаха, и, наконец, после указания на взятие царства Казанского, констатируют, что и сам Иван IV стал царем.[183] Дело в том, что в греческом православии и славянстве бытовало представление об обретении царственной мощи через овладение центром, средоточием ее. Новый Рим, Константинополь, основывался не на развалинах старого. По идеальной последовательности событий, отраженной в житийной легенде, Константин Великий сам взял Рим, овладел им, вошел в него с победой, затем перешел из старого Рима в Византию и перевез в новую столицу столпы и статуи – символы имперской мощи. Славяне, назвав новый Рим Царьградом, мифологизировали его как символ царской власти. Ущербность воцарения Ивана IV[184] заключалась в том, что он не ходил победоносным походом на Царьград за царскими знаками, ибо Царьград
Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. С. 29.
См.:
Кстати сказать, Ченслер, побывав в Москве времен Ивана Грозного, посчитал, что она вместе с предместьями больше Лондона.
В 1551 г. Стоглавый собор учредил православие в качестве национального культа Руси, тем самым отбросив греческую и провозгласив русскую традицию православия. Постепенно, однако очень настойчиво, утверждалось представление о России как о единственной стране, сохранившей православие. При этом подразумевалось, что путь государственного строительства России уникален и сугубо самостоятелен, поскольку опереться на чужой, отрицательный опыт стран, погрязших в ереси и латинстве, невозможно. Так Москва стала третьим Римом, заняла в православном мире особое место, а правители ее укрепили себя в совершенной уверенности в том, что от ее действий зависят судьбы всех православных христиан. С этой уверенностью велись войны, колонизации и обращение иноверцев.
См.:
См.:
См.:
Венчание на царство в полном значении этих слов было совершено только над преемником и сыном Ивана IV, царем Федором Иоанновичем, 3 мая 1584 г. по особой книге царского венчания греческих царей. Книга эта была прислана в Москву Константинопольским патриархом вместе с утвердительной грамотой на царский титул. Таким образом, произошло, так сказать, законное венчание на царство. Кроме того, коронация Федора совершалась по соборной грамоте, утвердившей в точности весь порядок священнодействия. Эта грамота в дальнейшем служила основанием для исполнения торжественного обряда (см.: Домашний быт русских царей в XVI–XVII вв.: по Забелину, Ключевскому, Карновичу и др. М., 1992. С. 77).
