одобрительно кивнул своей крупной головой, сложил ухоженные руки на животе и певучим тенором произнес:
– Мы должны быть предельно откровенны друг с другом. Скажи мне, каков план побега Гильяно? Откройся, как сын родному отцу.
Майкл коротко глянул на инспектора Веларди. Не хватало еще откровенничать в присутствии главы полиции Сицилии! Дон Кроче немедленно все понял.
– Инспектор Веларди полностью следует моим указаниям, – сказал он. – Можешь доверять ему, как мне самому.
Майкл поднес к губам бокал с вином. Поверх его края он видел охранников, наблюдающих за ними, – зрители на спектакле. От него не ускользнула гримаса на лице Веларди, который явно не оценил дипломатии дона, однозначно давшего понять: он командует и инспектором, и его ведомством. Заметил он и то, как нахмурил лоб губастый Стефан Андолини. Только отец Беньямино избегал его взгляда, держа голову опущенной. Майкл допил мутное белое вино, и слуга немедленно наполнил бокал. Внезапно сад показался Майклу крайне опасным местом.
Спинным мозгом он чувствовал, что слова дона Кроче не могут быть правдой. С какой стати кому-либо за этим столом доверять главе тайной полиции Сицилии? Гильяно ему точно не доверился бы. История Сицилии полнится предательствами, думал Майкл с горечью, достаточно вспомнить его покойную жену. Тогда почему дон Кроче так доверчив? И зачем столько охраны вокруг? Дон Кроче – предводитель мафии. У него связи с правительством в Риме, по сути, он – его неофициальный представитель на Сицилии. Так чего же ему бояться? Разве что Гильяно.
Дон сверлил его взглядом. Майкл постарался придать своему голосу максимальную искренность:
– Мой план прост. Я буду ждать в Трапани, пока Сальваторе Гильяно доставят ко мне. Доставите вы и ваши люди. На быстроходном катере мы уплывем с ним в Африку. Естественно, со всеми необходимыми документами. А из Африки улетим в Америку – там уже договорено, чтобы мы прошли таможню без обычных формальностей. Надеюсь, все пройдет так же легко, как я сейчас сказал. – На мгновение он сделал паузу. – Если только вы мне не отсоветуете.
Дон вздохнул и глотнул вина из бокала. Потом снова вперил взгляд в Майкла. Заговорил – медленно и веско:
– Сицилия – трагический край. Тут нет доверия. Нет порядка. Только жестокость и предательство, зато в изобилии. Ты полон подозрений, мой юный друг, и у тебя есть на это право. Как и у нашего Гильяно. Вот что я тебе скажу: Тури Гильяно не продержался бы без моей защиты; мы с ним были как два пальца одной руки. А теперь он считает меня своим врагом. Ты и представить не можешь, как это меня огорчает. Единственное, о чем я мечтаю, – это как Тури Гильяно однажды вернется к своей семье и будет объявлен героем Сицилии. Он – истинный христианин и храбрый человек. С сердцем таким добрым, что нет ни одного сицилийца, кто не любил бы его. – Дон Кроче остановился, сделал еще глоток. – Но ситуация складывается не в его пользу. Он один, в горах, с горсткой людей противостоит армии, которую Италия наслала на него. Его предают на
