на фоне звёздного неба тянулась наискосок разбитая на две строчки надпись: «Бесконечное одиночество в глубоком космосе». В левом от зрителя нижнем углу – сосредоточенный космонавт в напоминающем круглый аквариум прозрачном шлеме с антенной на макушке, а справа – проступающее сквозь вселенскую тьму лицо девушки. Их взгляды не пересекались. Мужчина явно был занят пилотированием корабля или изучением новой планеты, а девушка смотрела вдаль, куда-то в левый верхний угол, и читались в её взгляде любовь, печаль и надежда.
Хлыщ стоял, и как заворожённый смотрел на это чистое, красивое, абсолютно лишённое вульгарности лицо женщины, чей любимый бороздил пространство в сотнях, тысячах световых лет от неё. Возможно, он вернётся домой, когда её уже не будет на свете, возмужавший, убелённый сединой, смирившийся с тем, что время на Земле безжалостно проглотило всё, что он любил, и к чему был привязан.… Отбиваясь от учёных и врачей, он каждый день будет искать своих потомков, и однажды узнает, что его правнук покинул Землю, отправившись к далёким мирам, и вернётся обратно, когда его самого уже не будет в живых. Бесконечное одиночество… Хлыщ плакал. Крупные слёзы катились по щекам, и с каждой секундой эмоции всё больше заполняли сознание. Бесконечное одиночество…
– Саня! – голос Антонова прозвучал глухо, как сквозь ватное одеяло, – Саня, ты в порядке?
Прощаясь на миг,
Расстаёмся навеки.
И тихо плывём через времени реки.
Ракеты разлуки,
В безвестность сорвитесь,
Стальные колёса,
Крутитесь, крутитесь!
Слова застревали в горле. Хлыщ медленно опустился на пол, его плечи судорожно вздрагивали, да и всего трясло словно в лихорадке. Шарк присел напротив, прикурил сигарету, протянул её товарищу.
– Забери плакат себе, – сказал он, – Это – твой трофей. Хотя, что в нём такого?
Хлыщ закивал, сделал несколько затяжек, закашлялся. Вселенская тоска постепенно начинала уходить. Муравей и Мутант заботливо помогли ему встать.
– Да-а-а, – ошарашено протянул Сладков, пристально глядя на третий плакат – звёздное небо, бравый боец с автоматом и старомодной каске на переднем плане, за ним – ближе к правому от зрителя краю – знакомый всем голубой шарик родной планеты и надпись вверху. Наискосок, высоким, каллиграфически выверенным шрифтом: «Воин, помни! Тебя ждут дома!».
Хлыщ поднял заплаканные глаза, снова посмотрел на лицо девушки, подошёл к стене, осторожно снял ветхую бумагу, свернул в рулон. Наступила немая сцена. Нарушил молчание Мутант.
– Пойдем на второй этаж, – сказал он, – посмотрим журналы учёта стрельб. Как ты, Хлыщ?
– Уже в порядке, – Хлыщ достал бандану, вытер лицо, – можем идти.
– Я должен обследовать тебя, – Сладков с ног до головы осмотрел Хлыща, даже обошёл его вокруг, – Чуть позже.
– Хорошо, Ник, – Хлыщ постарался улыбнулся, –
