Это он так шутит. В общем, скорей иди уже.
– А выпить у вас есть?
– Все у нас есть. Только тебя нет. Давай не тормози!
– Ладно, скоро буду.
Юрий с облегчением рванул в сторону трамвайной остановки. Какое счастье, что есть друзья, которые спасут и от любви, и от работы.
Глава 6
Герберт с трудом отлепил голову от подушки: лицо опухло, глаза едва проглядывали из-под нависших век, волосы всклокочены. Да и сама постель – влажная, потная, замятая беспокойными складками, словно он не спал, а всю ночь таился там от опасного врага. В общем, состояние напоминало тяжелое похмелье, однако он давно не употреблял. Даже с пивом соблюдал умеренность. При такой жизни стоит немного ослабить волю, разрешить себе – и ты уже вечно пьяная трясущаяся развалина, жалкий недочеловечишко. Сколько его товарищей пошло по этому пути – не сосчитать! Но Мелдерис никогда не забывал, что он – ариец. Он должен быть безупречным.
Последнее время это давалось ему непросто. Шла война, и хотя в Даугавпилсе не велось боев, здесь проходил другой фронт, неявный, но от того не менее тяжелый. А ведь Герберт уже не молод. Конечно, телом он оставался крепок, но духом… Или возраст ни при чем? Просто совершенно невозможно отдохнуть, отвлечься, посидеть с легким романом у печки, подышать сосновым смолистым ветром по дороге в Стропы. Ночью Мелдериса изматывали проклятые сны, а днем он не мог избавиться от назойливых воспоминаний.
Последние месяцы для кого угодно могли стать кошмаром, а он не стальной. К тому же совершенно неизвестно, сколько понадобится времени, чтобы дочиста отмыть Латвию от жидовского налета и коммунистической ржавчины. Когда кончится война – тоже неясно. Как ему рассчитать запас собственной прочности, душевных сил, чтобы хватило пожить потом?..
Мелдерис поднялся, уцепившись правой рукой за тумбочку у кровати. Под пальцами зашуршала бумага – номер газеты «Курземское слово». Интересно, как долго она там пылится? Пока Герберт зевал и почесывался, он машинально пробежал глазами по строчкам. Передовица гласила: «Латышский народ никогда не освободился бы от жидовского ярма, если бы в Латвию не вошли наши освободители – немецкие вооруженные силы… следует очиститься от жидовских нечистот… расово неполноценного элемента… свободно строить свою жизнь… новый порядок в Европе».
Босые ноги неприятно скользнули по холодному полу. Раньше он сделал бы зарядку, непременно с гантелями, а после окатил бы себя ледяной водой из ведра, а теперь – нет. Крикнул принести горячей воды, намылил кисточку, побрился, косясь глазом в квадратик мутного зеркала, поплескал в горящее после бритья лицо из умывальника, прополоскал рот, сплюнул, пригладил мокрыми руками волосы и сверху смазал бриолином – офицер все-таки.
«Точно – возраст, – подумал Герберт. – Если сейчас уже так, то что же дальше? А дальше наверняка хуже и хуже…» Он представил себя лет через двадцать пять. Ему будет далеко за шестьдесят – старик. Сейчас бы
