матери, потерять которую ему было больно, несмотря ни на что. Кроме того, битва забрала и его отца. Эгирин никому не говорил о своих чувствах, но друзья догадывались, что он испытывает. Поэтому они без промедления направились к трибуне. Там к угрюмому Эгирину подошел Сардер и тихо сказал:
– Держись, внук. Мы не можем отказать Драгомиру в праве праздновать победу, каким бы близким ни был для нас враг. Ты заслуживаешь награды, а значит, должен быть здесь. Народ хочет забыть, что ты ее сын, и принять тебя. Кроме того, сегодня будут чествовать и твоего отца. Поэтому держись. И больше никаких церемоний, обещаю.
Эгирин кивнул, сел и невидяще уставился перед собой. Аметрин с Ониксом устроились рядом, своим суровым видом отбивая у желающих охоту поглазеть на сына знаменитой ведьмы, который пошел против нее.
– Настал черед нашей главной героини, нашей гордости и надежды. Той, о ком будут слагаться легенды, складываться песни и сочиняться стихи. Наше чудо! Наш дар! Красавица Луна! – задыхаясь от восторга, объявил ведущий.
Луна, которая тоже переживала за Эгирина, быстро спрыгнула с лестницы и заторопилась к трибуне. Но это оказалось не так-то просто. Люди стали засыпать девушку цветами. И ей буквально некуда было ступить, чтобы не затоптать букеты. Нефелина с Криолиной тут же устремились на помощь. Подхватив растерявшуюся Луну, они плавно взлетели над людьми и через мгновение доставили ее прямо на трибуну.
Фиччик очень расстроился. Он бы, конечно, предпочел медленно прошествовать сквозь толпу, раскланиваясь во все стороны. Сначала он хотел надуться, но потом решил не портить себе настроение и принялся хвастаться Лиссе и Серафиму, что в его честь назвали чудесный летательный аппарат. Лисса слушала вполуха, приходя в себя после полета, а Серафима, не любившего толкотню, начало клонить в сон. Но Фиччик ничего не замечал.
Гелиодор и Александрит при помощи прочной веревки привязали лунфилет к тяжелому якорю, словно огромный воздушный шар. На всякий случай рядом поставили несколько кристаллианцев.
Наконец все расселись на свои места. И началось торжество.
На сцене появился громадный Рутил в своем кузнечном облачении. Под восторженные вопли зрителей он выкатил повозку с чрезвычайно довольным Лавушкой. Вулкан смешно косил глаза и сыто зевал, пуская небольшие пузырьки, внутри которых плясали крохотные огоньки. Все, кроме уроженцев Гарнетуса, глядя на Лавика, ахали и охали. Большинство драгомирцев впервые так близко видели кузнечный вулкан.
Лавик, радуясь всеобщему восхищению, бурлил кипящей лавой и озарял толпу огненными искрами. Между тем Рутил, надев рукавицы, подвесил над Лавиком большой магический котел и принялся кидать туда гнутые подковы, сломанные наконечники стрел и даже мечи, поврежденные в боях за Драгомир в долгой четырнадцатилетней войне.
– Нас угостят супом из металлолома? – хохотнул кто-то из толпы.
Стоявший рядом пожилой воин сурово глянул на остряка:
