потому что у нас в семействе налицо склонность к полноте, и мой дедушка тоже умер от удара; я считаю и себя чересчур полным и потому начал на днях курс похудения”». По замечанию Юнга, этот человек подсознательно отождествил себя с сосной, закутанной в белый саван.
Следующий пример забывания цепочки слов – им я обязан моему другу Шандору Ференци из Будапешта[21] – отличается от предыдущих тем, что это случай забывания собственной фразы, а не какой-либо цитаты. Кроме того, этот пример служит довольно необычным доказательством здравомыслия, ибо забвение приходит на помощь, когда налицо угроза поддаться сиюминутному желанию. То есть забвение оказывается полезной функцией психики. Совладав с наплывом чувств, мы сможем оценить важность этого внутреннего фактора, пусть ранее он вызывал только раздражение – ведь забывчивость воспринималась как психическое бессилие.
«На светском собрании кто-то процитировал фразу: Tout comprendre c’est tout pardonner[22]. Я заметил, что первой части фразы уже достаточно; “прощение” сродни проявлению высокомерия, ибо прощать – удел Всевышнего и священников. Одному из присутствующих мое замечание показалось здравым, и это одобрение побудило меня заявить – полагаю, с намерением закрепить хорошее мнение о себе у благожелательного критика, – что недавно я придумал фразу получше. Но, попытавшись ее произнести вслух, я вдруг осознал, что ничего не могу вспомнить. Тогда я немедленно уединился и сел записывать спонтанные ассоциации (подставные идеи. – Авт.). Сначала мне вспомнились имя одного приятеля и название улицы в Будапеште, где родилась искомая фраза; далее вспомнился другой мой приятель, Макс, которого обычно все зовут Макси. Отсюда возникло слово “максима”; я припомнил, что в тот день, как и сейчас, мы искали способ подправить некое известное изречение. Как ни странно, следующей мыслью была не очередная максима, а такая фраза: “Бог сотворил человека по образу Своему”, причем переделанная наоборот: “Человек сотворил Бога по образу своему”. Тут же всплыло воспоминание о том, что я искал. Мой приятель сказал мне тогда на улице Андраши: “Ничто человеческое мне не чуждо”, – а я ответил ему, намекая на достижения психоанализа: “Вы должны пойти дальше и признать, что вам не чуждо ничто животное”.
Припомнив наконец то, что так долго вспоминал, я, однако, сообразил, что отнюдь не рвусь делиться своей находкой с тем обществом, в котором мне довелось находиться. Среди присутствующих была молодая жена моего приятеля, того самого, кому я указал на животную природу бессознательного; разумеется, она никоим образом не была готова к восприятию столь жестоких истин. Моя забывчивость избавила меня от неприятных вопросов с ее стороны и от бессмысленного спора. Вот, должно быть, истинный мотив и истинная причина моей “временной амнезии”.
Любопытно, что цепочку ассоциаций вызвала фраза, в которой Всевышний низводится до человеческой выдумки, а в позабытом предложении содержался намек на животную природу человека. Capitis diminutio, лишение статуса, оказывается тем самым общим элементом обеих фраз. Ясно, что перед нами продолжение цепочки размышлений
Ш. Ференци – венгерский психоаналитик, один из активных сторонников учения Фрейда.
Понять – значит простить (
