когда ей было тридцать девять, то есть на повторное замужество она уже не рассчитывала. Следовательно, у нее имелись все основания избегать воспоминаний о молодости и возрасте. Любопытно, что все образы, скрывавшие искомую фамилию, были связаны с этими темами, но вот звуковые ассоциации практически отсутствовали».
и) Иначе и тоньше мотивируется забывание имени в примере, который я цитирую со слов самого субъекта.
«На экзамене по философии, которая у нас была побочным предметом, экзаменатор задал вопрос об учении Эпикура и затем спросил, знаю ли я, кто развивал это учение в позднейшее время. Я назвал Пьера Гассенди – имя, которое я слышал двумя днями раньше в кафе, где о нем говорили как об ученике Эпикура. На вопрос удивленного экзаменатора, откуда я это знаю, я смело ответил, что давно интересуюсь Гассенди. Результатом стала высшая отметка в табеле, но вместе с тем у меня проявилась упорная склонность забывать имя Гассенди. Думаю, что это моя нечистая совесть тому виной; несмотря на все усилия, я теперь никак не могу удержать это имя в памяти. Я и тогда не должен был его знать».
Чтобы получить правильное представление о нежелании этого человека вспоминать тот экзамен, следует принять во внимание, что этот человек высоко ценит докторскую степень, которая должна ему заменить многое иное.
к) Здесь я приведу еще один пример забытого названия города. Возможно, он покажется не таким простым, как более ранние, но любому, кто достаточно хорошо разбирается в исследованиях подобного рода, этот пример послужит наглядным и убедительным доказательством. Название города в Италии ускользнуло из памяти человека в силу большого сходства этого названия по звучанию с женским именем, с которым был связан ряд аффективных воспоминаний (последние, разумеется, излагаются не полностью). Шандор Ференци из Будапешта, который сам наблюдал этот случай забывания, работал с ним так, как обычно работают со сновидениями или невротическими представлениями; на мой взгляд, такой подход выглядит вполне оправданным.
«Сегодня я встречался со знакомыми, и разговор зашел о городах Северной Италии. Было сказано, что там до сих пор заметны следы австрийского влияния. Прозвучали названия нескольких городов, и я хотел добавить еще один, но название вдруг ускользнуло от меня, хотя я провел там два очень приятных дня; этот факт не слишком-то согласовывался с теорией забывания Фрейда. Вместо имени, которое я тщился вспомнить, на ум приходили только ассоциации – Капуя, Брешия, брешийский лев[29].
Мысленно я воображал этого “льва” в форме мраморной статуи, этакого материального предмета; однако сразу же стало понятно, что он больше похож не на льва с памятника свободе в Брешии – этот памятник я видел лишь на открытках, – а на другого знаменитого мраморного льва, с памятника погибшим в Люцерне: это памятник швейцарским гвардейцам, которые пали, защищая Тюильри[30]. Миниатюрная копия этого монумента стоит у меня на книжной полке. Тогда наконец вспомнилось позабытое название – Верона.
Я
Крылатый лев – символ святого Марка, покровителя итальянского города Брешия.
Имеется в виду осада королевского дворца в Париже в 1792 г., когда швейцарский гвардейский полк долго сдерживал натиск бунтовщиков. Памятник «Умирающий лев» работы Б. Торвальдсена был открыт в 1821 г.
