передать, как я рада за вас обоих. Он такой душка. Вы оба душки. Так, а куда тебе теперь: налево, направо или прямо? Стыдно сказать, я забыла.
Мэгги задумалась.
– Я помню, что мне налево.
– В эту черную бездну? Ой, милая, чуть не забыла: ты выдержишь завтрашний пикник? Мы вернемся не раньше пяти. День будет длинный. Если хочешь, оставайся дома, а я останусь с тобой – честно сказать, я уже подустала от всех этих руин.
– Я бы хотела поехать.
– Тогда доброй ночи.
– Доброй ночи.
Двое мужчин, оставшихся без женского общества, за десять минут весьма преуспели в превращении элегантной гостиной в нечто, видом и запахом напоминавшее клубный бар.
– Что ж, – произнес Рональд, чей вклад в деградацию комнаты был гораздо весомее, чем хозяина дома, – пора закругляться. У меня рандеву с леди Элинор. Кстати, Чарльз, ты уже дал указания прислуге относительно анти-Элиноровских мер? Впускать только тех визитеров, которые в состоянии войти в дом, так сказать, своим ходом!
– Милдред решила, и я с ней согласен, – сказал мистер Эмплфорт, – что лучше не говорить слугам вообще ничего. Они могли бы переполошиться, а то и вовсе попросить расчет, и нам пришлось бы потрудиться, чтобы их удержать.
– Наверное, ты прав, – согласился Рональд. – В любом случае, в их обязанности не входит выпроваживать бедную леди из дома. Чарльз, а что такое неподходящее для нежных ушек ты собирался сказать, когда Милдред тебя остановила?
Мистер Эмплфорт задумался.
– Я не совсем понимаю…
– Ну как же, она, можно сказать, задушила в зародыше твою историю. Я спросил: «Кто выносит леди Элинор?» И ты ответил: «Служащие похоронного бюро. Она покидает дом вместе с трупом», – и собирался сказать что-то еще, но тут тебя призвали к порядку.
– А, вспомнил, – сказал мистер Эмплфорт. – Это такой пустяк. Не понимаю, почему Милдред вдруг воспротивилась. Согласно одной из легенд, она покидает дом не вместе с трупом, а в самом трупе.
Рональд озадаченно нахмурился.
– Не вижу особой разницы.
– Сказать по правде, я тоже.
– Женщины – странные создания, – сказал Рональд. – Ну, ладно. До завтра.
Кошка мяукала под дверью в библиотеку. Ее намерение не вызывало сомнений. Сперва она хотела выйти, затем принялась фланировать вдоль окна, требуя, чтобы ее впустили, теперь снова просилась наружу. В третий раз за последние полчаса Энтони Фэйрфилд поднялся из удобного кресла, чтобы выполнить требование кошки. Он мягко открыл дверь – все его движения отличала необычайная мягкость, – но кошка вылетела с такой скоростью, будто он поддал ей ногой. Энтони огляделся. Как бы ему оградить себя от беспокойства, не препятствуя свободе передвижений кошки? Можно было бы оставить открытыми окно и дверь, чтобы животное могло свободно входить и выходить, и, хоть сам Энтони терпеть не мог сидеть в комнате
