сквозь снежную пелену. Мэрион отошла от окна.
– Твоя идея с котильоном мне нравится, – сказала она. – Не подумай, что я возражаю или хочу тебя отговорить. Я вообще человек неконфликтный. Хотя, может быть, ты считаешь иначе?
– Что ты, милая?! Вовсе нет.
– Я просто подумала, что, если все будут в масках… Наверное, будет уже не так весело, если не знать, кто есть кто? Я имею в виду, в тех фигурах, когда дамы пудрят лицо кавалерам или стирают их отражения с зеркала. Какой смысл пудрить маску?
– Дорогая моя Мэрион, эти черные шелковые полумаски закрывают лишь верхнюю половину лица. Неужели ты думаешь, что мы не узнаем друг друга?
– Ты, может быть, и узнаешь, – сказала Мэрион. – А я плохо распознаю лица, даже без масок. Если я случайно встречаю на улице кого-то из лучших друзей, я могу их не узнать и пройти мимо.
– Но ты же узнаешь их по голосам.
– А если они молчат?
– Можно задать им вопрос, завести разговор.
– Я все равно не знакома и с половиной твоих гостей.
– С теми, кто гостит в доме, ты еще познакомишься, – сказала Джейн. – Это уже шестнадцать. И ты знаешь Греев, и Фостеров, и Болтонов. Всего должно быть около восьмидесяти человек. Может, чуть меньше.
– Считая незваных гостей?
– У нас таких не бывает, и в этот раз тоже не будет.
– Но как ты поймешь, что их нет, если все будут в масках?
– Во-первых, я буду знать точное число приглашенных, а во-вторых, ровно в полночь, когда котильон завершится, мы все снимем маски. Такое правило.
– Ясно.
Внезапно комната наполнилась светом. Вошел слуга и принялся задергивать шторы. Подруги умолкли, дожидаясь, когда он закончит с последним окном, – всего их было пять.
– Я уже и забыла, какая длинная эта комната, – сказала Мэрион. – Как я понимаю, котильон будет здесь?
– Больше негде. Будь она чуть подлиннее, можно было бы устроить гонки на подушках. Но, боюсь, ничего не получится. Места тут маловато, гонка закончится сразу, как только начнется.
Слуга придвинул к ним чайный столик и вышел из комнаты.
– Дорогая моя, – внезапно проговорила Джейн, – пока Джек со своей шумной компанией не вернулся со стрельбищ, я хотела бы сказать, как я рада, что ты к нам приехала. Хорошо, что все остальные соберутся только в Сочельник. У нас будет время поговорить, и ты мне все о себе расскажешь.
– О себе? – рассеянно переспросила Мэрион, заерзав в кресле. – Да рассказывать особенно нечего.
– Как же нечего?! Нет, я не верю! Не может быть, чтобы за столько месяцев не произошло ничего нового и интересного. У меня-то жизнь скучная… нет, не скучная, просто тихая. А твоя жизнь всегда была mouvementée[47].
– Раньше да, – согласилась Мэрион. – Раньше да, но теперь я…
У двери раздался громкий смех, топот ног, и кто-то крикнул с порога:
– Дженни, Дженни, ты напоишь нас чаем?
Бурный, насыщенный (
