Лесепс, – поправил я.
– Я должна научиться не столько водить машину по правилам, сколько эффектно, с визгом и искрами трогаться с места и быстро набирать сумасшедшую скорость.
– Ах, вот оно что! – протянул я. – А зачем тебе это надо?
– В фильме будет эпизод, как студентка Марта убегает от мафии, прыгает в первую попавшуюся машину и срывается с места. Марту буду играть я. Мне предлагали дублера, но я отказалась, пообещала, что за десять дней, пока оператор и художник занимаются выбором натуры, научусь выполнять этот трюк.
– Понятно, – ответил я. – Теперь все понятно. Только на старой "шестерке" сумасшедшую скорость тебе вряд ли удастся развить.
Дорогу опять заняли прохожие. Мы терпеливо ждали, когда взлетная полоса освободится.
– Ты играешь главную роль? – спросил я.
– Да, – кивнула Инга.
– А как фильм будет называться?
– "Час волка". Там будет и современность, и средневековье. В современной части я играю Марту, а в исторической – графиню Лавани… Ой, смотри! Смотри! – Она тыкала пальцем в ветровое стекло.
– Куда смотреть? – не понял я, выворачивая шею.
– Наверх!
– А что там я должен увидеть?
– Дельтаплан с мотором!.. Поздно, улетел уже.
– Да видел я его тысячи раз! Зачем так громко кричать?
– В нашем фильме тоже будет дельтаплан. Он зависнет над моторной лодкой, а Марта ухватится за свисающий фал…
– Марта, насколько я понял, это ты?
Инга опять попыталась эффектно стартовать. В общем, уже что-то вырисовывалось, хотя она еще не уловила тот тонкий момент со сцеплением, при котором двигатель не глохнет, а колеса шлифуют асфальт с визгом и дымом.
Мы подкатили к рынку. Народ тучами проплывал перед машиной. Я держал ногу на тормозе.
– Остановись у обочины, – попросил я.
Инга решительно кинула машину на бордюр. Я лишь головой покачал.
– Плохо, да? – с надеждой спросила она.
– Постоим минутку, ладно? – ответил я, приоткрывая дверь, чтобы запустить в салон сквознячок.
У входных ворот кругами ходили менялы, шлепали пачками купюр по ладони и безостановочно бормотали:
– По выгодному курсу… Рубли на доллары, доллары на гривны, гривны на рубли…
Я искал среди них усатого, Вечного Мальчика, как я называл тощего спекулянта по кличке Холера, с лицом, усеянным, как прыщами, мелкими носиком, ротиком, глазками, с аккуратным пробором, свежей стрижкой и дурным запахом дешевого одеколона. Ему было за сорок, но выглядел он как болезненный подросток. Он прятался от солнца в тени козырька у входа в мясной павильон и искоса наблюдал за нашей машиной.
Я не стал к нему подходить и качнул головой. Вечный Мальчик, соблюдая понятную только ему конспирацию, медленно прошелся до ограды, оттуда к остановке автобуса, видя все вокруг себя,
