в широком смысле слова, тождественна теории правотворчества.[474] Вряд ли можно вести речь о тождестве (поскольку теория правотворчества не исчерпывается процедурными и техническими вопросами), но тенденция включения в содержание данной техники практически всех правотворческих компонентов, свойственная широкому подходу, обозначена, на наш взгляд, верно.
При узком подходе под законодательной техникой подразумевают совокупность средств, приемов, методов, операций и т. п. компонентов, задействуемых в процессе выработки нормативных актов с целью обеспечения их совершенства. Техника связывается здесь со стадией «собственно технического построения норм с присущими ей техническими средствами и приемами…».[475] Предвестником этого подхода явилось учение Иеремии Бентама, который исследовал проблемы внешнего оформления права. У Бентама нашлись многочисленные последователи, отождествившие законодательную технику с его «номографией», т. е. с вопросами языкового оформления правовых норм и структуризацией нормативных актов.[476]
Некоторые ученые решили не ограничивать законодательную технику рамками внешнего оформления права, и добавили к названным также вопросы выработки структуры права (например, А. А. Ушаков,[477] Д. А. Ковачев,[478] С. С. Алексеев[479]). Эта позиция представляется правильной, но и она, на наш взгляд, нуждается в углублении. Сторонники узкого понимания законодательной техники отмечают, что она не относится к содержанию права. Еще Р. Иеринг подчеркивал, что вопрос о материальной пригодности права не принадлежит к технике права.[480] А. В. Наумов полагает даже, что исключение содержательно-правового аспекта вообще является главным в подходе к определению законодательной техники.[481] Нам эти высказывания представляются верными в том смысле, что законодательная техника не участвует в выработке существа правовой нормы. А что касается содержания права, то к нему упомянутая техника, как полагаем, имеет самое прямое отношение.
Аргументируем свой тезис. В создании права обычно выделяют две стороны: содержательную и формальную. Под последней понимают оформление содержания, и именно эту сторону охватывают понятием законодательной техники. Не менее часто, однако, функцию законодательной техники усматривают в оформлении законодательной воли (воли государства). Когда речь заходит о языке закона, также подчеркивается, что он должен адекватно передать содержание правовых норм или, что как будто одно и то же, адекватно отразить волю законодателя. Зададимся, однако, вопросом: тождественны ли понятия воли законодателя и правового содержания? В ответе на него и заключена, как нам кажется, разгадка сущности законодательной техники. Воля законодателя и содержание права – разные явления. Законодательная воля определяет существо правового решения, представляет собой замысел творца права, который он хочет воплотить в содержании права. И воплощение этого замысла также не
См.: Ильюк Е. В. Законодательная техника построения диспозиции статьи уголовного закона: Автореф. дис… канд. юрид. наук. Свердловск, 1989. С. 6.
Нашиц А. Правотворчество. Теория и законодательная техника. М., 1974. С. 138. В этом же ключе рассматривали законодательную технику П. И. Люблинский (см.: Люблинский П. И. Указ. соч. С. 2) и А. М. Винавер (см.: Винавер А. Законодательная техника // Право и жизнь. 1926. Кн. 2–3. С. 5).
См., напр.: Семенов И. А. Законодательная техника советского уголовного права. С. 11. Подробнее об этом см.: Нашиц А. Указ. соч. С. 144.
См.: Ушаков А. А. О понятии юридической техники и ее основных проблемах. С. 82–83.
См.: Ковачев Д. А. О понятии законодательной техники // Учен. зап. ВНИИ СЗ. Вып. 18. М., 1969. С. 31–35.
См.: Алексеев С. С. Общая теория права: В 2 т. Т… II. М., 1982. С. 273.
См.: Иеринг Р. Юридическая техника / Пер. с нем. Ф. С. Шендорфа. СПб., 1905. С. 22.
См.: Наумов А. В. Форма уголовного закона и ее социальная обусловленность // Проблемы совершенствования уголовного закона. М., 1984. С. 19.
