познано только из его противоположности. Кто призван улучшать – должен знать реальную жизнь с присущими ей недостатками. Реформа учреждений невозможна без критики существующего. Такая, – первоначально, конечно, бессистемная, – критика возникала, естественно, при широком развитии общественной жизни в Афинах. В частности, резко критическое отношение к действительности проявляется у софистов, развивших также учение о реальном государстве. Многое из того, что приписывается платоновскому и аристотелевскому учению о государстве, относится, вероятно, к предшествовавшей эпохе, политическая литература которой, к сожалению, сохранилась лишь в немногих отрывках.[49]
У Платона мы находим уже подробные рассуждения, посвященные познанию образования, бытия и судеб существующих государств. Аристотель, стремясь построить все здание практической науки на изучении существующего, подвергает тщательному исследованию с удивительной последовательностью и энергией существующий мир государств, усматривая в этом необходимый подготовительный труд к разрешению важнейших практических проблем. Таким образом, он становится творцом систематического научного государствоведения, которое, как наука теоретическая, стоит рядом с практической политикой, стремящейся осуществить еще не существующее лучшее. В мире современных ему государств он стремится установить точным образом эмпирические типы и их подразделения, так как он уже сознает и считается с влиянием индивидуализирующих факторов. Аристотель устанавливает типы не только существования, но и жизненных процессов государств; жизнь государства рассматривается с определенных телеологических точек зрения, и таким образом кладется основание научно обоснованной реальной политики. Отдельные дисциплины учения о государстве, однако, еще не различаются; все роды исследования государства объединены в одной политике. Этот термин, как уже упомянуто, означает у греков учение о πολις и, таким образом, совпадает не с нашей политикой, а с наукой о государстве.
Отдельные исследования, относящиеся к учению о государстве, встречаются и в позднейшей литературе классической древности – таков, например, прежде всего, очерк учения о государстве у Полибия, сводящийся, впрочем, к политической апологии римского государства; несколько замечаний о государстве и формах его, по боль-шей части заимствованных у греческой науки, мы находим у Цицерона.
Литература христианско-средневековой эпохи совершенно чужда идее науки о государстве. Еще более, чем литература древности, она считает достойным изучения лишь должное в его противоположности существующему. Она так далека от реальных политических отношений, от существующего строя современных ей государств, что мы ничего или лишь весьма немногое можем извлечь из нее об особенностях учреждений того времени. Внимание уделяется лишь великой юридической и политической проблеме
Ср.
