type="note">[121]. Но усилия по созданию литературного имени также свидетельствуют о включении литературных опытов этого периода в индивидуальный творческий поиск.
Даже соглашаясь с тезисом, что Некрасов стремился разграничить «серьезные» стихи и сочинения «из хлеба», мы получаем рабочий вывод: подражание, перепев, пародия, каламбур, юмор и попытки сатиры, лубок для него в начале 1840-х гг. суть то, что, по-видимому, не составляет искусство, тогда как представления об искусстве (эпигонски-романтические), уже поставленные под сомнения, побуждают пародировать то, что недавно хотелось или все еще иногда хочется писать «всерьез». Таким образом, деятельность даже «из хлеба» так или иначе соотносится с поиском границ искусства.
Уже на этом этапе можно видеть «многослойность» творческой биографии Некрасова как научной проблемы – и, следовательно, «многослойность» проблемы критического восприятия поэта современниками. Некрасов декларировал отказ от романтических стихов, писал романтические стихи и одновременно пародии на романтические произведения. Он искал индивидуальный поэтический стиль, одновременно позиционируя себя как «литературного промышленника», человека, зарабатывающего на хлеб литературным трудом. Творческий поиск поэта и декларация, выстраивающая литературную репутацию Некрасова, оказываются в антагонистических отношениях. Поясним на малом количестве примеров.
Проанализированная ситуация с оценками и советами критиков первого сборника Некрасова соотносится с воспоминанием В. И. Немировича-Данченко. Мемуарист привел суждение Некрасова о творческом пути поэта:
«Некрасов не любил давать начинающим советов, как и что писать. Он говорил: каждый должен вырабатываться сам. Учись ходить без посторонней помощи.
Не оглядывайся на других. Сам спотыкайся и, разбивая себе нос, не рассчитывай, что сосед вовремя схватит тебя под локоть. Учителя у тебя одни: твой талант и наблюдение. Старайся видеть больше. Именно – видеть. Читатель смотрит – а ты видишь. Чтобы наблюдать, надо также учиться. Не кляни неудачи, они лучшие профессора. Неизвестно еще, что полезнее – чтение плохих или образцовых вещей. Во всяком случае, первое тоже приносит свои плоды чуткому писателю: в каждом из нас заложены минусы. Ты видишь их ясно у плохого писателя и, если в тебе нет самовлюбленности, скоро, благодаря дурной книге, заметишь и в своем поле скверную траву и выполешь ее»[122].
В этом суждении достаточно явно прочитывается, во-первых, опыт писателя, который преимущественно обязан самообразованию. Во-вторых – опыт «практика», человека действия.
В последующих главах рассматриваются личные и творческие связи молодого Некрасова с литераторами, сыгравшими в его жизни «учительную» роль. Во всех случаях, не исключая и Белинского, которого Некрасов называл «Учителем», на характер отношений Некрасова со старшим по возрасту и литературному опыту влияла ранняя самостоятельность и высокая степень личной активности молодого литератора.
Н. А. Некрасов в воспоминаниях современников. М., 1971. С. 304.
