приводит к сужению содержания термина «федерация», снижает познавательную ценность научного инструментария, а порой может приводить к совершенно ошибочным выводам (например, к отказу признать федеративный характер Германской империи, существовавшей в 1871–1918 гг., хотя он открыто признавался не только немецкими и русскими исследователями рубежа XIX–XX вв., но и официальными лицами этой империи). На самом деле равностатусность и равноправие субъектов не относятся к обязательным признакам федеративного государства. Более того, те или иные элементы асимметрии встречаются в государственном строе большинства современных федераций (от различного статуса субъектов до различных норм их представительства в центральных органах власти). Современная наука располагает даже специальным термином для обозначения федеративных государств, не вписывающихся в схему равностатусности, – асимметричная федерация.
Но унитарное государство с автономиями и федерация не исчерпывают всего класса сложных государств. Классическое государствоведение рубежа XIX–XX вв. относило сюда также и так называемое сюзеренное государство, именуемое иногда термином «государство государств». Оно характеризовалось следующим образом: «Сюзеренное государство осуществляет свое господство над подчиненными ему государствами, которые, в пределах установленных господствующим государством правовых границ, свободно организуются, обладают широкой самостоятельностью во внутренних делах, но вовне подвергаются, в силу их зависимости, значительным ограничениям и обязаны ставить свои войска сюзеренному государству или, по крайней мере, нести в его пользу определенные экономические повинности (платеж дани)»[49].
На первый взгляд может показаться не вполне понятной причина выделения таких государств в особую разновидность. Государства-вассалы внешне сохраняют все признаки суверенитета, а значит, их связь с сюзереном можно было бы отнести к обычным международным отношениям. Их внешнеполитические обязательства можно считать простым следствием заключения международного соглашения. Конечно, назвать условия такого соглашения выгодными вряд ли возможно. Но сама по себе невыгодность условий того или иного договора для заключившей его стороны еще не является основанием для отказа признать ее независимость. Более того, известная односторонность обязательств порождает для вассального государства возможность подчеркнуть свою суверенность. Например, нападение на вассала не обязательно приравнивается к агрессии против государства-сюзерена, которое имеет право оценивать такие события в каждом случае по-разному (в отличие от государства-протектора, которое обязано считать нападение на покровительствуемое им государство нападением на себя самого). Отсюда следует, что у господствующего государства нет причин рассматривать граждан государства-вассала как своих подданных.
Русский государствовед А. Жилин считал сюзеренное государство
