воскликнула Шверник-Чарушинская. – Никто не погиб, но стоило ли судьбе беречь нас, если душа не наполнена светом!
«А, так домработница-то жива! – обрадовалась Маша. – Просто Шверник в своем репертуаре с поправкой на кризис среднего возраста».
Тем временем Рогозина уже втянула в разговор стесняющуюся Мотю и расспрашивала ее о детях.
«Да что здесь, черт возьми, происходит? – озадачилась Маша. – Что за имитация светской беседы? В жизни не поверю, чтобы Светку интересовали губановские отпрыски».
– И что все-таки у нее с лицом? – пробормотала она вслух, забывшись.
К счастью, ее услышала только Саша Стриж.
– Межбровная разглажена ботоксом, но это ерунда, – вполголоса сказала она. – Нос переделан, причем очень грамотно. Колумеллу меняли. Чистая работа! В носогубках филеры, в скулах, похоже, тоже. Круговую по возрасту рано, но не исключала бы. Блефаро? Не уверена. А вот кантопластика латеральная была, это точно.
Маша изумленно воззрилась на нее. Саша тихо рассмеялась.
– Маш, над Светкой качественно работали пластические хирурги. Хорошие. Ринопластика, круговая подтяжка, филеры в скулах и носогубных складках – это только то, что я вижу. Про мелочи даже не упоминаю.
– А кантопластика – это что?
– Коррекция уголков глаза. Латеральная – значит, внешний угол. Видимо, он у нее начал опускаться с возрастом, лицо стало выглядеть уставшим. После тридцати такое со многими случается.
«Так вот почему Рогозина показалась мне изменившейся!»
– Саша, откуда ты все это знаешь? – тихо спросила Маша. Она вызвала в памяти фотографию их класса и, мысленно разглядывая ее, убеждалась, что Стриж права.
– Я работаю в клинике пластической хирургии. Обработанные лица сразу вижу.
– Жалко, – не задумываясь, сказала Маша.
– Что?
– Что у Рогозиной обработанное.
– Почему? – удивилась Саша.
– Потому что до этого было чудо. Удивительное явление: прекрасная девушка. А что стало? Умелые руки хирургов – и все.
– По-моему, как раз наоборот, – возразила Саша. – Что поразительного в природной красоте? А здесь она ювелирно доведена до совершенства. И сделал это отличный врач. Я испытываю гордость и восторг, когда думаю об этом. Мой коллега – он хирург… Знаешь, какие у него руки! Женщины к нему приходят страшные, с перевернутыми верблюжьими горбами под глазами. А уходят счастливые и смеющиеся. Я думаю, лет через пятьдесят мы сможем сами выбирать себе внешность.
– А пока мы видим перекошенные лица и выпученные губы, – вслух подумала Маша, вспомнив нескольких отечественных телезвезд.
– Это результат плохой работы, – серьезно сказала Саша. – Грамотное вмешательство не должно быть заметно. Если бы я не объяснила тебе насчет Светки, ты бы ни о чем
