а значит, и наш ум должен восходить к нему, а не заниматься физическим миром. При этом Прокл являлся самым гениальным из неоплатоников – в других сочинениях он показывает себя по-настоящему оригинальным философом с прекрасной эрудицией. Но одержимость идеей единства, выдает главную проблему этой философии – да и не только ее: она жаждала найти духовный стержень, о который можно опереться в то жуткое время, когда Античность постепенно умирала. Этим стержнем и стала «вертикаль власти» Единого: от него исходят все метафизические и физические уровни. Внешний мир, в котором жил Прокл, бился в агонии – но философ нашел выход в поклонении надмирной божественной простоте. В реальности властвует хаос – а у неоплатоников царит строгая божественная иерархия; в мире – угасание цивилизации, а у них – Мировой Ум, озаряющий все сущее; Римская империя распадается – а у них всюду единство. Проще говоря, ребята создали вместо реального мира виртуальный, где простота считалась более возвышенной, чем сложность.
Увы, все это типично для философских систем, которые в сути являются теологическими: пифагорейско-элеатской, гераклитовской, неоплатонической, гегельянской, марксистской. Везде сохраняется требование Гераклита мыслить все как одно. Эту «волю к единству» я квалифицирую именно как средство сужения сознания, которое изнывает от разнообразия вещей. Многознание уму не научает нужно, на мой взгляд, читать как многознание ум утомляет.
Изящные своей простотой решения вопроса о первоначале помогают философам избавиться от чувства потерянности – но, думается, всегда мешали философии. Потому что поиск истины – это не поиск утешения, а принятие мира таким, каким он является на самом деле. Спрятаться в первоначальной простоте – это не самый достойный способ решения личных проблем, потому что оные (страх перед множественностью, перед разнообразием сущего) решаются за счет философии – вместо того, чтобы заниматься поиском истины, такие философы буквально бегут от мира, находя спасение в красивой, но, в сущности, пустопорожней схоластике, где единство едино в силу своего единства. Подобное мозгоблудие они растягивают на сотни страниц – вместо того, чтобы спуститься с небес на землю.
Аристотель, как известно, утверждал, что философия начинается с удивления – но ведь удивление нередко порождает страх: «Мир удивительно большой, я в нем ничего не понимаю – что же мне делать?». Так и создаются простые идеи, вокруг которых вырастают большие системы – они мало что объясняют, но отлично утешают. Поскольку философы часто чувствуют себя отчужденными от мира, такие утешения придают им уверенности в себе – «да, я плохо умею общаться и обогащаться – но зато я нашел истину, потому я лучше и духовнее вас». Так человек, находящийся на периферии социальной жизни, вдруг оказывается (как он думает) на божественных высотах.
Удобная стратегия с точки зрения психологии – но примитивная для философии,
