перед ним колени. – Я делаю это ради тебя, – тихо говорит он. – Я сделаю тебя королевой Англии, и если ребенок, которого ты носишь под сердцем, окажется сыном, то он станет наследником престола, королевским принцем и будущим королем.
– Я буду молиться за тебя, – произносит Изабелла почти беззвучно. – И за моего мужа.
– Ты сделаешь так, что моя кровь и мое имя воцарятся на престоле, – удовлетворенно заявляет отец. – Эдуард превратился в ленивого глупца. Он доверяет нам, а мы его предадим, и он падет на поле боя, как и его отец, тоже глупец. Ну же, дитя, встань! – Он берет ее под руки и резко поднимает, затем кивает мне и говорит: – Береги сестру. В ее чреве – надежда всей нашей семьи. Возможно, она носит под сердцем будущего короля Англии. – Он расцеловывает Изабеллу в обе щеки. – В следующий раз, когда мы встретимся, ты будешь уже королевой Англии, и я преклоню перед тобой колени, – смеется он. – Только подумай: я преклоню перед тобой колени, Изабелла!
Весь наш дом отправляется в часовню помолиться о победе для отца. Все думают, что он отправляется в бой против повстанцев на стороне короля, и молятся, не понимая той опасности, в которой он сейчас находится, как рискует, бросая вызов королю Англии в его собственном королевстве. Но отец хорошо подготовился: весь Линкольншир превратился в один большой повстанческий лагерь, а один из его людей заронил в людских умах недовольство неразумным правлением короля и тем, что он внемлет дурным советчикам. У Джорджа уже есть собственная армия, которая присягнула ему и пойдет за ним следом, что бы он ни задумал. Однако фортуна – особа переменчивая, а Эдуард всегда был прекрасным тактиком. Мы днем и ночью молимся о том, чтобы отцу сопутствовала удача, и терпеливо ждем новостей.
Мы с Изабеллой пребываем в ее покоях. Изабелла отдыхает на постели, жалуясь на боль в животе.
– Боль какая-то тянущая, – жалуется она. – Как будто я объелась.
– Так, может быть, ты и объелась, – отвечаю я, не проявив должного сочувствия.
В ответ она корчит рожицу.
– У меня срок уже почти восемь месяцев, – грустно возражает она. – И если бы отец не ушел в поход, то мне уже на следующей неделе надо было бы начинать готовиться к родам. Мне казалось, что моя родная сестра могла быть ко мне чуть добрее.
Я стискиваю зубы.
– Да, – говорю я, – прости меня. Сейчас я позову прислугу. Мне сказать матери, что тебе нехорошо?
– Нет, – отвечает она. – Не стоит. Скорее всего, я и правда переела. У меня в животе совсем не осталось места, и всякий раз, когда ребенок двигается, мне тяжело дышать. – Вдруг она поворачивает голову: – А что там за шум?
Я иду к окну и вижу, как по дороге, ведущей к замку, идет группа людей, не выдерживая построение, сбиваясь с ноги, словно это не мощная военная сила, а толпа измученных дорогой странников. Впереди них медленно ехали всадники на лошадях. В одном из коней, с глубокой кровоточащей раной на плече, я узнаю
