обнимаешь, целуешь и отталкиваешь. Я просыпаюсь, а тебя нет рядом. Невозможность обладать тобой выжигает меня изнутри, – он выпустил её руки и попытался ладонями прикоснуться к лицу.
– Нет! Нет, нет, нет! – девушка извернулась, резко подняла колено, и храмовник, зашипев, согнулся.
– Уйдёшь, и я столько наговорю про тебя генерал-губернатору, что ты окажешь не женой богача, а…
Она замерла возле порога.
– Интересно, кем она окажется? – из двери, ведущей во внутренние покои, вышел молодой человек, сын того самого генерала.
– Щенок! – выплюнул Джундо, и зашипел, пытаясь подняться. – Как ты посмел войти в мой храм?!
– Как и все, – губы молодого человека улыбались, да только глаза оставались колкими и злыми. – Разве запрещено? А вы пылкий мужчина, Джундо, да только не вам мечтать о Веренике, – он подошёл к дрожащей красавице, окинул её взглядом и произнёс: – Иди домой и собирайся, утром выезжаем.
Испуганная девушка кивнула и выбежала в открытую для неё Гавелом дверь.
– Спасибо, – она обернулась к храму.
Справа и слева от девушки встали охранники, Вереника, передёрнув плечами, быстрым шагом направилась к кузне и уже, конечно, не видела, как Гавел практически пришпилил храмовника, словно бабочку, к стене.
– Только тронь её, только скажи моему отцу лишнее слово, тебе не жить! Ты понял?
Храмовник испуганно смотрел в глаза с вертикальными зрачками и шептал лишь одно: «Пощадите!».
– Ты дрожишь, что произошло? – кузнец обнял вбежавшую домой девушку. – Храмовник вновь требовал от тебя остаться в храме? – он, нахмурившись, смотрел на дочь.
– Нет, просто замёрзла, пока возвращалась. Ты всё собрал?
Отец кивнул, поднося палец к губам.
– Генрих поможет, ночью за деревней он оставит лошадей и немного припасов.
Вереника с теплотой подумала о хозяине таверны, который в сложную минуту не побоялся генерала и решил помочь другу бежать.
– Отец, а как же Вержик? Неужели мы его тут оставим? – девушка мыслями перенеслась к своему любимцу.
– Опасно его с собой брать, Генрих обещал ухаживать за ним. Вереника, легче уйти по тайному ходу, охрана до самого утра не заподозрит, что мы исчезли.
– Я понимаю, – дочь кузнеца грустным взглядом оглядела дом, в котором прожила столько счастливых лет. – Отец, может, ты всё же останешься? Всю жизнь прожил тут, скажешь…
– Замолчи! – кузнец сжал кулаки. – Кроме тебя у меня никого нет. Жизнь потеряет смысл, если ты сбежишь одна. Мы уже решили, что отправимся в северные земли, там и обоснуемся, пока я могу держать молот в руках, не пропадём. За тебя, не задумываясь, отдам жизнь, доченька.
– Не пропадём, – всхлипнула Вереника и прижалась к отцу.
– Иди попрощайся с Вержиком, – мужчина вытер слёзы на лице Вереники и подтолкнул её в спину.
Вереника долго вычищала коня, кормила отборным зерном
