она превратилась в снежную королеву. И только тебе под силу растопить её сердечко! Признай же ты это, наконец! Прими! И займись возведением порушенных когда-то мостов!
– Ох, Жофрей, ты так веришь в это… – сокрушённо вздохнул Брант.
– Нет, не верю. Я это ЗНАЮ!
И Жофрей даже подался ближе к своему строптивому ученику, пытливо заглянул в его глаза. В ответ Брант невольно улыбнулся:
– Как же странно получается… Ты так веришь в людей, в лучшее в них, но при этом утратил способность к заговору на чистые раны. А я… нет.
– Да, в этом я с тобой спорить не стану, – тоже вздохнул старый лекарь, – Я утратил, может быть главное, Веру в Бога. И диву даюсь, как ты-то умудрился её сохранить?!
– Ну… хочешь скажу «как»? – вдруг усмехнулся Брант.
– Что?! Конечно! – и Жофрей всем своим видом дал понять, что превратился в слух.
Но Брант вдруг замешкался, словно уже пожалел о том, что зацепился за эту тему, но да «слово не воробей»… и в самом деле, почему бы и нет?..
– Видишь ли, отец, Бог… того Бога, в которого верят люди этих мест, в моём сердце, как и в твоём, уже давным-давно нет.
– О как?! – и правда страшно удивился Жофрей, – Но я слышал, что ты перед операцией заставил причаститься всех домочадцев Розаэля! Что это тогда было?!
– Одно другому не мешает.
– В самом деле?! А ну-ка, объясни мне дураку, чем же это отличается от лицемерия?
– Ох, отец, ты такой старый, а всё ещё красишь этот мир в чёрно-белые тона. Лучше скажи, что плохого в том, чтобы люди настроили свои сердца на добрый лад и обратились к Свету? А что в мире верующих людей помогает этому лучше причастия?
– Так значит… – Жофрей понимающе кивнул и тут же вскинулся, – Тогда что же ты имеешь в виду, говоря «Бог», «Всевышний»? И как же быть с заговором на чистые раны?!
– Как и прежде… – и Брант чуть откинулся на спинку стула, на котором сидел, – Правда, говорить о таком, дело крайне неблагодарное… Ладно уж. Попробую. Да, мне не ведом Бог как личность, которая попустила сам знаешь что, но я точно знаю, что силу жизни люди черпают из некоего источника Света. В этом основа бытия. Вот к этому Свету я и обращаюсь во время заговора, понимаешь? Ни как проситель к господину, ни как чадо к родителю, но как путник к путеводной звезде. Я знаю, как зажечь свечу, стараюсь это сделать и для больного. Признаться, получается у меня это так себе, потому и приходится действовать по старинке, сначала забирать в себя, а потом уж избавляться от этого… Помнишь, как я говорил, «очищать»… Так что, если посмотреть на это действо с высоты птичьего полёта, это всё тот же заговор на чистые раны, а как мы, лекари, объясняем это себе, это уже дело десятое.
– Вот значит оно как?.. – задумчиво протянул Жофрей, – Всевышний – это Свет? Ты низвёл его до закона природы?
– Почему же «низвёл»? – улыбнулся в ответ Брант, – Напротив, я же сказал, в нём основа бытия. Первооснова!!! Когда человек открывает свою душу этому Свету… вот, тогда-то и начинаются настоящие чудеса!
