будет взглянуть.
– Читайте, – приказал Питер Уинн, не открывая глаз.
Секретарь прокашлялся.
– Датировано семнадцатым июля, но без адреса. Почтовый штемпель Сан-Франциско. Написано совершенно безграмотно, орфография невероятная. Вот что в письме:
Мистеру Питеру Уинну.
Сер, почтительно пасылаю вам пантового голубя, каторый стоит больших денег. Это лу-лу.
– Что такое «лу-лу»? – прервал Питер Уинн.
Секретарь хихикнул.
– Не имею представления. Должно быть, превосходная степень чего-то. Вот что написано дальше:
He Аткажити нагрузить ево парой кредитных билетов по тыще долларов – И атпустите Ежели вы это зделаете, я никогда больше ни побезпокою вас в противном случае – вы пожилеите.
– Вот и все, и без подписи. Я думал, это вас позабавит.
– А голубь здесь? – спросил Питер Уинн.
– Я не догадался спросить.
– Так узнайте!
Через пять минут секретарь вернулся.
– Да, сударь, голубь прилетел этим утром.
– Принесите его!
Секретарь готов был обратить происшествие в шутку, но Питер Уинн, осмотрев голубя, пришел к иному выводу.
– Посмотрите на него, – говорил он, гладя и лаская голубя. – Какое длинное туловище и продолговатая шея. Настоящий почтовый голубь! Кажется, я лучших и не видывал. Какие мощные крылья и мускулы! Правильно пишет наш анонимный корреспондент, что он лу-лу. Хочется даже задержать его!
Секретарь хихикнул.
– Почему нет? Не отпустите же вы его обратно к автору письма?
Питер Уинн отрицательно покачал головой.
– Я отвечу. Я никому не позволю угрожать мне, будь то анонимно или в шутку!
На клочке бумаги он написал краткий, но выразительный ответ: «Убирайтесь к черту!», подписался и положил бумажку в специальное приспособление, которым голубя предусмотрительно снабдили.
– А теперь отпустим его. Где мой сын? Я бы хотел, чтобы он проследил полет голубя.
– Он в мастерской. Он провел в ней всю ночь и просил утром прислать туда завтрак.
– Сломает он себе шею! – проворчал Питер Уинн раздраженно, но с некоторой гордостью и вышел на террасу.
Став наверху широкой лестницы, он подбросил красавца-голубя вверх. Голубь взмахнул крыльями, с минуту трепетал на месте в нерешимости, затем взлетел.
В вышине он как бы заколебался, потом, найдя, как видно, направление, полетел на восток, через дубовые рощицы.
– Великолепно, великолепно! – шептал Питер Уинн. – Я почти жалею, что отпустил его.
Но Питер Уинн был очень занятой человек; в его голове роилось множество планов, а в руках было столько вожжей, что он скоро позабыл инцидент. Через три дня левый флигель
