радовалась каждому вдоху. Каждому взгляду, брошенному то на изящный завиток коры, то на растрёпанную щеглом шишку, то на опавшую с ясеня хрупкую кисть. Мягко ступая по снегу, я не издавала ни звука, но наслаждалась плавной мелодией лесного царства. Музыка – повсюду она!
Шуба надёжно защищала от низкой температуры, внутри же теплился рыжий огонёк. Тот самый, что дома испепелял кости и прожигал плоть, вырвавшись наружу. Теперь успокоился, получив желаемое.
Но мне вдруг захотелось проверить. Я разогналась – быстро-быстро перебирала конечностями, как обычно делала это на катке. Но получалось куда задорнее! Ветер свистел в ушах, прижимая их к голове. Язык высунулся набок.
И тут я услышала пронзительный писк. Высоко подпрыгнула и бросилась в сугроб, провалившись почти целиком. Кончик хвоста затрепетал от восторга. Я поймала!
Рот наполнился восхитительным вкусом мясного деликатеса. Тёплая нежная тушка, приправленная морозцем и оттенённая хрустящими льдинками, стремительно проскользнула в желудок. Я зажмурилась от удовольствия. Облизнулась и азартно огляделась. Ещё!
Навострила ушки, принюхалась, повела головой по ветру. Взметнула снежную пыль, что заиграла в закатных лучах пурпурными искорками. И поскакала на далёкий треск сухого валежника. Лишь кончики пальцев пружинисто отталкивались от белого покрывала, а сама я парила меж стволов, мелькала яркой вспышкой.
Шум дороги, к которой я приближалась, отвлёк от предвкушения новой добычи. И тогда я почуяла другой запах. Тонкий, манящий. Он словно зазывал меня в самое прекрасное место на свете. Рисовал в воображении картины цветущей среди зимы поляны. Маленькие лепестки на изумрудных ножках лиловыми каплями украшали спящий лес. Тягучим ароматом заплывали в нос, оседали в сердце, пробирались в душу – выворачивали наизнанку. Собственные кости бряцали друг о друга, выкручивая суставы. Лёгкие болезненно раздувались в попытках вместить больше чарующего благоухания.
По плечам пробежал холодок.
Колючий снег безжалостно ранил бледную кожу на босых ступнях. Изо рта вырвался пар. Тело содрогнулось в попытке согреться. Зубы застучали. Я обхватила себя руками. Огляделась.
– Мамочки, – проскулила я. – Как же холодно!
На краю леса действительно стояла моя мама. Она держала в руках знакомый пуховик цвета лаванды, вязаную шапку с меховым помпоном и сапоги. Неверной походкой я устремилась навстречу. По щеками ползли обжигающие слезинки.
Мама молча накинула мне на плечи длинное пуховое пальто, застегнула молнию, помогла обуться. Я тут же спряталась в капюшон, избегая несуразного головного убора с объёмными косами. Любви к шапкам я не питала, копна каштановых волос хорошо защищала голову от любого холода.
Слышать мир, улавливать мельчайшие оттенки звуков – это казалось важнее. Но в присутствии родительницы приходилось по-детски прятаться под шуршащий купол.
– А ведь я давно взрослая! – почему-то разозлилась
