одни. – Понятное дело, он живёт себе припеваючи. Небось, уйму времени успел наторговать. А что же песок? Покажете его нам?
– Он не здесь, – зевнув, ответил на это д’Орней. – Я храню его в специальном месте.
Не поддавшись голосу сомнения, как большинство его друзей, Франсуа твёрдо решил, что позаимствует часть волшебного песка у д'Орнея. Только так, чтобы никто не заметил. Час Купидона – а ведь это было похоже на то, что сама судьба решила свести его с человеком, знающим как захватить время. Ах, успеть бы!
Пролог. Часть 3. Ювелир из Марэ
Утро. Середина марта (за полмесяца до основных событий) Лувр. Мастерская ювелира
Новые туфли, подаренные сестрицей Франсуазой, пришлись впору и были просто чудесные, если бы не маленький недостаток. Франсуа носил их всего лишь второй день, но уже успел натереть весьма ощутимую мозоль на правой пятке. Всё бы ничего, но именно то утро выдалось свободным от несения караула, и в запасе у маркиза была уйма времени для того, чтобы успеть пробежаться по дворцовым залам и галереям, собрать все последние новости, заглянуть в буфетную, захватить свежих булочек с конфитюром и отправиться в покои Людовика. Для воплощения этого нехитрого плана требовались только умение лавировать, пробиваясь сквозь толпу, и быстро бегать. Но из-за мозоли на пятке бегать и даже просто ходить становилось всё труднее. Удовольствие от свободы стремительно падало, а вот натёртая пятка начинала приносить ощутимые неудобства. А ведь утро казалось таким славным!
Чувствуя, что он больше не может игнорировать боль, Франсуа доковылял до ближайшей скамеечки. Он плюхнулся на сиденье, обитое голубым бархатом в тон таких же голубых шпалер, которые висели на стенах длинного коридора для прислуги. Положив одну ногу на колено другой, он принялся стягивать тесную туфлю, морщась и тихонько постанывая от боли, щипавшей в месте, где была натёрта мозоль.
– Что, ногу натёр? Бывает.
Простое обращение к нему, без полагавшихся по этикету вступительных приветствий, не смутило Франсуа, однако, тут же привлекло его внимание. Он поднял голову, оглянулся и увидел мальчика – примерно на год старше него. Тот сидел на широком подоконнике того же окна, на скамейку возле которого сел маркиз. Пышная копна чёрных волос сделалась бы предметом зависти всех придворных модников. Миндалевидные карие глаза – необычайно большие и чуть навыкате – внимательно смотрели из-под тёмных ресниц, отбрасывавших длинную тень на смуглые щеки, тронутые румянцем первого загара, по-видимому, обретённого за время долгих прогулок или в путешествии. Или на работе в саду? Следуя этой мысли, Франсуа присмотрелся к костюму незнакомца. Тот был одет в курточку и панталоны строгого покроя из дорогого бархата чёрного цвета, серые плотные чулки и великоватые с виду башмаки из блестящей чёрной кожи с большими серебряными пряжками и бантами из чёрных лент.
– Да. Ещё как натёр, – Франсуа вовсе не считал зазорным для себя ответить на вопрос незнакомого
