с подступающей сонливостью. Во-первых, ему было жизненно необходимо услышать историю о времени, ведь из неё он мог узнать то необходимое, чего ему не хватало для того, чтобы воплотить задуманное. А во-вторых, само по себе предупреждение о страшном наказании, грозившем уснувшему, напугало его не на шутку.
– «Песок времени». Эта история облетела все страны Востока и пересекла Персию, Индию и даже огромный, как целый континент, Китай. Она пронеслась над водами двух океанов, пересекла Ла-Манш, звучала в портовой таверне в Кале, а после попала в один из парижских трактиров.
– Ну и ну, а чем этот человек докажет, что история – не его выдумка? – скептично спросил Лоран и посмотрел на рассказчика.
– Ему и не нужно доказывать. Суть не в том, – не прерывая рассказа, парировал д’Орней. – Так вот, история о «Песке времени». Есть час в ночи – строго определённый момент – он наступает лишь однажды за ночь между глубокой ночью и сумерками рассвета. Если в этот час успеть остановить ход часов, то их время – всё время, которое эти часы должны отмерить – будет принадлежать тому, кто их остановил.
– Зачем же человеку столько времени? – спросил кто-то из мальчишек.
– А когда же этот самый час? В карауле стоять темно, разве разглядишь где-нибудь в приёмной королевы который уже час. Не поймёшь: сумерки или рассвет?
Д«Орней не спешил с ответами. Он взялся за горлышко бутылки, которую кто-то пустил по кругу, пока он рассказывал, и отпил несколько глотков кряду. Вытерев губы тыльной стороной ладони, он взглянул на огонь в камине и загадочно улыбнулся. Его взгляд поднялся выше – к каминной полке, на которой между двумя старинными вазами с букетами из оранжерейных цветов мерно тикали механические часы швейцарской работы.
– Час Купидона, – произнёс он и с таинственным видом указал на часы. – Час Купидона между тремя и четырьмя часами. Проспите, и не видать вам власти над временем как своих ушей.
– Хм, подумаешь, – отозвался кто-то из старших.
– А я думал, что час Купидона – это когда любовник покидает согретое им гнёздышко, чтобы успеть сбежать, пока законный муж не заглянет в супружескую спальню, – рассмеялся де Кревье, видимо не хотевший, чтобы подумали, будто он всерьёз принял эту историю.
– Думайте что хотите, – ответил ему д'Орней. – А вот время само рассудит: кому оно будет служить, а кто послужит ему?
– Я сам выбираю, кому служить! – ответил на этот выпад де Кревье и встал, опершись о декоративную колонну, которая украшала нишу возле камина. – Вот получу полную аттестацию в корпусе и тотчас подам прошение в гвардейскую роту.
– Время вам не помешало бы, друг мой. Хотя оно помогает только тем, кто ценит его, – глубокомысленно произнёс де Беврон.
В это время, не обращая внимания на разгоравшийся спор, Франсуа погрузился в дремоту и увидел перед собой золотую статуэтку Купидона – ту самую, которая украшала
