выйти на палубу подышать свежим воздухом. Гипервентиляция легких ускорит процесс – это все равно что плеснуть бензина в костер.
Если мне удастся повысить pH его артериальной крови до 7,65, ему крышка. Умрет в мучениях.
– Иду, – угрюмо сказала я и поплелась следом за ним по качающейся палубе со скоростью сонной улитки.
Трудно поверить, что меня доверили этому отвратительному типу. Однако вполне понятно, как это случилось.
Все началось после несчастья с моей матерью Харриет. Десять лет она считалась пропавшей в горах Тибета, а недавно вернулась в Букшоу при таких жутких обстоятельствах, что мой мозг до сих пор отказывался думать о них дольше нескольких секунд подряд; еще чуть-чуть – и мой внутренний цензор прерывает нить памяти с такой же легкостью, как Атропос, ужасная старшая сестра Мойр[2], перерезает нить жизни, когда приходит время умереть.
Развязкой всей этой истории стала моя ссылка в женскую академию мисс Бодикот, канадскую школу, где училась Харриет и где меня должны подготовить для какой-то старинной наследственной роли, о которой я до сих пор остаюсь в неведении.
«Тебе просто надо будет найти свой способ узнать, – сказала мне тетушка Фелисити. – Но со временем ты поймешь, что долг – лучший и мудрейший из учителей».
Я не вполне поняла, что она имеет в виду, но поскольку моя тетушка занимает довольно высокое положение в этом непонятно чем, спорить с ней не стоило.
«Это что-то вроде «Фирмы», верно? – спросила я. – Как называет себя королевская семья?»
«Что-то вроде, – ответила тетушка Фелисити, – но с той разницей, что члены королевской семьи могут отречься. А мы – нет».
Именно по настоянию тетушки Фелисити меня упаковали, словно сверток тряпья, и швырнули на судно, идущее в Канаду.
Конечно, возникли возражения по поводу того, что я поеду одна, особенно против были викарий и его жена. Потом ходили разговоры о том, чтобы отправить со мной в трансатлантическое путешествие Фели и ее жениха Дитера Шранца, но эту идею отбросили не только из-за неприличия, но и потому что положение Фели, органистки Святого Танкреда, считалось чрезвычайно важным.
Тогда свою кандидатуру предложила Синтия Ричардсон, жена викария. Хотя у нас с Синтией бывали взлеты и падения в отношениях, недавно мы стали близкими подругами – неожиданный поворот, в который я до конца не могу поверить. Без общества мужа Синтия светилась радостью, будто снова стала молодой девушкой. Викарий пришел бы в ужас от количества чая, который мы пролили на пол его кухни, заливаясь истерическим смехом.
Но увы, Синтию тоже отвергли. Как и Фели, она слишком важна, чтобы ее можно было отпустить. Без нее не будет ни церковного календаря, ни церковных бюллетеней, ни цветов на алтаре, ни домашних визитов, ни гильдии девочек-скаутов, ни выстиранного и отглаженного облачения священника, ни завтраков, обедов и ужинов для викария… список все удлинялся и удлинялся.
Я знала, что она разочарована. Синтия сказала мне об этом.
«Я
Атропос (или Атропа, или Айса) – одна из трех сестер-богинь судьбы в греческой мифологии. –
