оставив его лысым в сорок лет. Знал, что Томас не будет высоким, а если ему передастся отцовская любовь к пиву и меду, то он уже к тридцати станет носить перед собой брюхо. Томас уже начинал косолапить, и Роланд понимал, что скоро его младший сын будет таким же кривоногим, как он сам.
Томас был не слишком хорош, но не был и плох. Он часто грустил, часто злился и туго соображал (когда приходилось думать, ему, как и отцу, казалось, что в голове у него перекатываются шарики), но он не был плохим.
И еще – он завидовал брату. Мало того, что тому предстояло стать королем, что отец его больше любил, и слуги больше любили Питера, и учителя, потому что он всегда готовил уроки. Мало того, что все любили Питера больше, чем его. Было кое-что еще.
Когда кто-нибудь, и особенно король, смотрел на Томаса, ему казалось, что они думают: Мы любили твою мать, а ты убил ее своим появлением. И что мы получили взамен? Маленького урода с глупым лицом почти без подбородка, который до восьми лет не смог выучить больше пятнадцати Великих Букв. Твой брат Питер в шесть лет знал их все. Что мы получили? Зачем ты нам, Томас? Страховка престола – вот кто ты такой, на случай если Питер упадет со своей хромой лошади и сломает шею. Нет уж, мы не хотим этого. И ты нам не нужен. Слышишь, не нужен!
В том, что Питера заточили в Иглу, была отчасти и вина Томаса, но даже после этого его нельзя было назвать по-настоящему плохим. Я верю в это и думаю, что и вы поверите.
16
Однажды, когда ему было семь лет, Томас просидел целый день у себя в комнате, вырезая в подарок отцу парусную лодку. Он делал это, не зная, что в тот же день Питер покрыл себя славой на состязаниях по стрельбе из лука. По правде говоря, Питер стрелял не слишком хорошо, и Томас вполне мог бы обставить его в этом, но так уж вышло, что именно Питер оказался тогда на состязаниях рядом с отцом. Томас часто грустил, часто злился, и ему часто не везло.
Томас подумал о лодке потому, что иногда, по воскресеньям, отец любил пускать кораблики во рву, окружавшем дворец. Такие простые забавы всегда нравились Роланду, и Томас навсегда запомнил день, когда отец взял его – одного его – с собой. В то время у короля был специальный советник, который показывал ему, как делать бумажные кораблики. Вдруг громадный старый карп высунулся из илистой воды и проглотил кораблик. «Морское чудище!» – повторял король, смеясь до слез и крепко обнимая сына. Томас запомнил все до мельчайшей детали – яркое солнце, гниловатый запах воды во рву, тепло отцовских рук и его колючую бороду.
Именно поэтому, чувствуя себя особенно одиноким, он решил смастерить отцу лодку. Томас знал, что лодка получится не особенно красивой – руками он работал немногим лучше, чем головой. Но он знал и то, что, хотя король мог приказать любому мастеру, даже великому Эллендеру, сделать ему самую лучшую лодку, разница заключалась в том, что это он, его сын, целый день трудился над подарком отцу.
Томас, сидя у окна, терпеливо вырезал лодку из куска дерева. Руки у него были в занозах и один раз он сильно порезался. Но это
