слишком близко, так что, задушив собственное постоянное нежелание говорить об этом, я вкратце рассказал, что со мной случилось.
– Я был жокеем, – начал я.
– Да, я знаю. Папа сказал, что вы много лет были чемпионом.
– Так вот, однажды моя лошадь упала, и, пока я лежал на земле, другая лошадь приземлилась после прыжка прямо мне на руку и… э… рассекла ее. Кисть срослась, но я не мог как следует пользоваться этой рукой. Мне пришлось уйти из жокеев, и я начал заниматься тем, чем занимаюсь и сейчас, – расследовать разные дела, как сейчас я ищу, кто напал на Силвербоя.
Рэчел кивнула.
– Однажды я обнаружил нечто, а один отвратительный человек не хотел, чтобы я это узнал, и он… мм… он ударил меня по раненой руке и опять сломал ее. На этот раз врачи не смогли ее вылечить, они решили, что мне будет лучше с пластиковой рукой, чем с бездействующей.
– Так на самом деле он… на самом деле он ее не отрубил. Не как топором или еще чем?
– Нет. Так что не мучай себя мыслями об этом.
Она улыбнулась с явным облегчением и, поскольку сидела слева от меня, положила свою правую руку на мой протез – деликатно, но без колебаний. Она потрогала прочный пластик, бесчувственную кожу и с удивлением посмотрела мне в глаза.
– Она не теплая, – сказала она.
– Но и не холодная.
Рэчел весело засмеялась.
– А как она работает?
– Я говорю ей, что делать, – просто ответил я. – Я посылаю команду из мозга через руку и говорю: отогнуть большой палец, или прижать его, или схватить что-нибудь. Приказ добегает до очень чувствительных приборов, которые называются электроды, – они спрятаны под пластик и касаются моей кожи. – Я сделал паузу, но Рэчел ничего не спросила, и я продолжал: – Моя настоящая рука кончается вот здесь. – Я показал. – А пластиковая доходит до самого локтя. Электроды спрятаны внутри, вот здесь, и прилегают к коже. Они чувствуют, когда мышцы начинают напрягаться. Вот так они и работают.
– А эта пластиковая рука – она привязана или как?
– Нет. Она просто хорошо подогнана и туго сидит сама по себе. Ее делали специально для меня.
Как все дети, Рэчел принимала чудеса как данность, а для меня техника, приводимая в движение сигналами нервов, оставалась чем-то необычным, хотя я носил пластиковую руку уже три года.
– Тут три электрода, – продолжал я. – Один – чтобы открывать ладонь, другой – чтобы закрывать, и еще один – чтобы поворачивать кисть.
– А электроды работают от электричества? – спросила она. – Ну, вы же подключаетесь к розетке в стене и все такое?
– Ты сообразительная девочка, – сказал я ей. – Они работают от специальной батарейки, которую вставляют снаружи на том месте, где я ношу часы. Я заряжаю батарейки в зарядном устройстве, которое включается в розетку.
Она оценивающе посмотрела на меня:
– Должно быть, иметь такую руку очень полезно.
– Просто превосходно, – согласился я.
– Папе Эллис Квинт говорил, что и не скажешь, будто у вас пластиковая рука,
