агрессии. По счастью, если верить остаткам нашей военной разведки, советский режим сам столкнулся с серьезными проблемами.
Россман вздохнул.
– Прежде всего, господа, беспокоиться нужно о развале у себя дома. Вашингтон с каждым днем становится беспомощнее: все меньше людей прислушиваются к командам и призывам президента, все меньше сил остается в его распоряжении. Во многих районах уже объявлено военное положение; тем не менее попытки заставить соблюдать его силой будут означать гражданскую войну. Реорганизация должна происходить без участия центра. Такова главная новость, которую я привез.
– Мы в Нью-Йорке уже начали работу в этом направлении, – сказал Мандельбаум. Многие дни и ночи непрерывных бдений оставили на его лице печать изнеможения. – Я консолидировал профсоюзы. Принимаются меры по завозу и распределению продовольствия. Мы надеемся, что за порядком поможет следить добровольное ополчение.
Он обратился к Россману.
– Вы талантливый организатор. Ваши прочие инвестиции, ваши компании и заводы терпят крах, а работы невпроворот. Вы нам поможете?
– Разумеется, – кивнул старик. – Институт тоже нужно поддержать. Мы должны знать, что произошло и чего ждать в ближайшем будущем. Тысячи проектов надо начать завтра же, если не раньше.
Обсуждение перешло на организационные вопросы, по которым Коринф мало что мог предложить. Ему не давали покоя мысли о жене. Прошлой ночью она вскочила с постели с дикими воплями.
Шаман Вато, сидя перед крытой пальмовыми листьями хижиной, рисовал пальцем фигуры в пыли и что-то бормотал себе под нос. М’Ванзи слышал его бормотание сквозь лязг оружия и гулкий бой барабанов, под который двигались ряды воинов:
– …Закон подобия – одинаковое дает в итоге одинаковое – можно выразить в форме «а» или «не-а», тем самым показав, что эта форма колдовства подчиняется правилу всеобщей причинности…
М’Ванзи, проходя мимо, бросил на шамана удивленный взгляд. Пусть старик лепит из пыли свои фантазии. А для самого М’Ванзи реальна винтовка на плече, больше ему ничего не надо. Давнюю мечту воплотит в жизнь оружие, а не колдовство.
Свободу чернокожим! Выгнать белых угнетателей обратно за океан! Это было мечтой всей его жизни, начиная с юности и кошмарных дней, проведенных на плантации. И только теперь…
В отличие от других он не испугался того, что происходило в его душе. М’Ванзи мгновенно ухватился за способность мыслить, его воле подчинились целые племена, наполовину потерявшие рассудок от страха, готовые поддержать любого, кто возьмет на себя трудные решения. На протяжении тысячи миль, от джунглей Конго до вельдов на юге, затравленные, порабощенные и оплеванные, услышав разнесенную ветром весть, поднимали усталые лица. Настало время удара, пока белые не опомнились. План был уже готов, созрел в сердце М’Ванзи, Большого Слона, выступление начнется через несколько дней. Вкрадчивые уговоры убедили вождей сотен конфликтующих племен,
