бремя твоего гнева, а ты продолжишь пресмыкаться перед Мидасом?
Я с гневом смотрю на него.
– Мои действия тебя не касаются.
– Проклятье, Аурен…
Я резко его перебиваю:
– Чего ты хочешь, Рип? Для чего ты здесь?
Он скрещивает на груди руки, шипы плавным, непринужденным движением исчезают под кожей.
– Я? Я просто прогуливался.
– О, отлично, список пополнился еще одной ложью, – злобно говорю я. – Стоит ли мне взять перо и бумагу, чтобы вести счет?
Рип вздыхает и трет пальцами лоб, в его холодном выражении лица появляется столь редкая брешь.
– Ты драматизируешь.
Я замираю, ошарашенно уставившись на него.
– Я только что видела, как ты из короля превратился в командира так же быстро, как другие надевают пальто, – колко произношу я. – Несколько часов назад ты разрушил гнилью двор Рэнхолда, просто по нему пройдя, и угрожал городу войной. Я более чем уверена, что за спиной у меня сейчас полная комната стражников, которых ты убил. Ты только что признался, что все время нашего знакомства обманывал меня, и все же… Считаешь, что я драматизирую?!
У него на скулах начинают играть желваки.
– Скажи, что из перечисленного волнует тебя сильнее всего?
– О, не знаю, я не любительница вранья, но и бездумное убийство тоже меня не прельщает.
– Это не бездумное убийство.
Я проглатываю ком в горле, пытаясь примириться с подтверждением того, что в соседней комнате действительно лежат мертвые стражники.
– Ты убил их гнилью?
– Меня намного сильнее интересует твоя сила, – отвечает Рип, и внутри у меня все переворачивается, когда он смотрит на статую женщины внутри клетки. – Это первый человек, которого ты превратила в золото?
– Это была случайность, – выпаливаю в ответ, потому что уж я точно не бездумный убийца.
Он торжествующе пробегает взглядом по моему лицу, и я корю себя за то, что буквально только что подтвердила его предположения.
На его лице мелькает понимание, и в глазах блестит любопытство.
– Случайность… Выходит, это происходит от прикосновения? Поэтому ты всегда прикрываешься одеждой? Ты не умеешь управлять собственной силой?
От его высокомерных вопросов меня переполняет стыд. Этот мужчина, по-видимому, обладает неудержимым контролем над своей магией, и я не должна удивляться, что он обратил внимание на мою никчемность, но все равно обидно.
– И как это происходит? – требовательно спрашивает он, когда я не отвечаю.
– И вот опять ты пытаешься вырвать у меня правду, на которую не имеешь права, – говорю я. – Тебя поэтому зовут Рипом?
– А ты позволяешь называть себя позолоченной наложницей, – парирует он, чем приводит в ярость. – Похоже, все, что ты во мне ненавидишь, Мидас уже демонстрировал тысячи раз.
Он прав, и за это я тоже его ненавижу.
Я
