style="font-size:15px;"> – Ты пошутила?..
– Ну конечно. Конечно…
Пусть туман колышется,
Пусть гитара слышится,
Не мешайте мне сегодня жить… —
поют цыгане.
Вера слушает. Лицо ее снова становится грустным.
– Конечно я пошутила. Но слушай. Я не знаю… Может быть, ты все-таки будешь несчастным со мною. Даже наверно будешь несчастен. Мне очень жаль вас, Володя… Но что же я могу?..
– Вера, не пей больше.
– Ах, мама. Оставь. Сама не пей, если тебе не хочется. И я больше не обязана тебя слушаться, раз я невеста. – Она смеется. – Кончилась твоя власть надо мной. Правда, Володя?..
Цыгане уходят. Теперь вместо них на эстраде негры. Гавайские гитары щемяще и томительно звенят.
– Что же это такое? – растерянно оглядывается Вера. – Будто нарочно. Я хочу забыть, смеяться. А они нарочно выворачивают мне душу.
Из-за столиков встают пары, кружатся, медленно раскачиваются.
– Верочка, пойдем танцевать.
– Танцевать? – удивленно переспрашивает она. – Разве можно танцевать, когда сердце разрывается? Надо сидеть тихо и слушать. Дай мне папиросу. И все-таки… – Она кладет теплую ладонь на его руку. – Я постараюсь быть тебе хорошей женой, Володя…
Он целует ее пальцы.
– Смотри, – вдруг говорит она, вытягивая шею. – Какая у нее шуба, у той черной у окна. Я редко видела такую красивую. Ах какая. – Глаза ее суживаются от зависти. – Какая чудная.
Владимир Иванович наклоняется к ней:
– Тебе очень нравится, Верочка?
– Еще бы. Вот вопрос. Посмотри, какая пушистая.
– Раз тебе так нравится, надо будет тебе такую же купить.
– Мне?.. – Ее брови удивленно поднимаются. – А ты знаешь, сколько она стоит?..
Но он спокойно улыбается:
– Раз тебе нравится…
– Ты… Ты серьезно?
– Конечно. Завтра же утром пойдем выбирать.
Но она все еще не верит:
– Ты смеешься надо мной. Я даже мечтать никогда не смела. Ведь у меня на пальто кролик.
– А завтра у тебя будет белка. Самая лучшая. Какую захочешь.
– Завтра?.. Такая широкая, с огромным воротником, на парчовой подкладке?.. Правда? Ах, как я рада, какой ты милый.
Она громко хлопает в ладоши.
– Верочка, не шуми, – успокаивает Екатерина Львовна. – На нас смотрят.
– И пусть смотрят. Пусть. Ты только подумай, мама… Завтра с утра пойдем покупать. Ах, Володя, теперь я знаю, ты меня любишь. И мне очень, очень весело. И это все вздор. Мы наверно будем счастливы. Я танцевать хочу, Володя. Ах, как мне весело. Как весело…
10
– Мама, – кричит Люка из прихожей. – Мама!
Люка зажигает свет. В столовой на буфете записка. «Не жди нас». И даже чая нет. Люка проходит на кухню. На столе грязные тарелки, кусок холодной телятины, жареная, застывшая в жире картошка.
Люка
