буркнул я Розовой Шали.
И попенял Нарышкиной:
– Да. Но вы велели идти прочь обоим!
Затем ответил графу Каменскому:
– Что вы! После каждой порки я стремлюсь к новым подвигам!
– Вы лукавите, – блеснула глазами Розовая Шаль.
– Чтобы соглядатаи Каменского видели, как вы ушли! – объяснила Нарышкина.
– И много ли подвигов вы совершили? – с сарказмом спросил фельдмаршал.
– Меня забавляют сцены из жизни, – сказал я Розовой Шали.
– Отчего же не предупредили?! – гневно спросил Нарышкину.
– Уверен, главные подвиги еще впереди! – бодро отрапортовал графу Каменскому.
– Должно быть, вы баловень судьбы, – снисходительно промолвила Розовая Шаль.
– Он же стоял за дверью! Я надеялась, вы догадаетесь! – с возмущением прошептала Нарышкина.
– Грудь в крестах, а зад в синяках, – усмехнулся фельдмаршал.
– Грех жаловаться, – сказал я Розовой Шали.
– Простите, ангел мой! Надеюсь, впредь вас не разочарую! – заверил Нарышкину.
Я не успел ответить графу Каменскому: музыка смолкла, и пары застыли друг против друга.
– Судьба и впрямь благосклонна к вам, – промолвила Розовая Шаль.
– Что ж, оставим танцы молодым! – вдруг воскликнул Михаил Федотович, повернулся к соседней паре и сказал кавалеру. – Григорьев, будьте так любезны, извольте принять на себя обязанности распорядителя.
Фельдмаршал взял под руку княжну Нарышкину, и они отошли в сторону. Мария Антоновна взглядом подала мне знак, чтоб я оставался с Розовой Шалью.
– Следующая фигура – «Рыбки»! – объявил новый распорядитель.
– Закидывайте удочку самым последним! – велела Розовая Шаль.
– Как прикажете, – согласился я.
– Так нужно, – безапелляционным тоном заявила барышня.
Я отыскал глазами Марию Антоновну. Фельдмаршал оставил ее, и она разговаривала с Дмитрием Владимировичем Нарышкиным. Сторонний наблюдатель ни за что не подумал бы, что говорит муж с женой. Они выглядели, как два устроителя карнавала, обсуждающие, все ли хорошо или что-то идет не так. Глаза мужа безучастно скользили по декольте. Ревновать Марию Антоновну можно было к кому угодно, только не к законному супругу.
Вдруг я заметил князя Адама. Он рассказывал что-то смешное в кругу офицеров, явно стараясь снискать симпатию у графа Каменского – военный губернатор был в числе слушателей.
– Друзья называются, – процедил я сквозь зубы.
– Вы делаете мне больно! – напряженным голосом произнесла барышня.
Я обнаружил, что сжимаю ручку Розовой Шали. Она обратила на меня черные выразительные глаза, и я вновь вспомнил слова Нарышкиной «Смотрите, не увлекайтесь!». Я несколько смутился, и мой взор остановился на полуоткрытых пухленьких губках. Мелькнула мысль: сделать вид, что не расслышал наказа
