иголки и нитки, чтобы зашить. Зря боялась. Видите, все в порядке. Рубашка зашита.
Кари недоверчиво переводил взгляд с меня на Таписа. Наконец сказал:
– Пусть так. Хотя сдается, ты его, короче, выгораживаешь. На первый раз я, того-этого, поверю. Все, хватит болтать. Тапис, иди работать.
Тапис, все еще прихрамывая, выскользнул из каморки.
Кари обратился ко мне:
– Ты, девка, забыла, зачем тебя сюда привели? Бери ведро и тряпку и топай мыть коридоры.
– Меня зовут… – начала я, заводясь.
– Я помню. Масейя.
– Как?!
– Масейя, – отрезал Кари. – Отныне так тебя зовут, ясно?
Неужели трудно запомнить простое имя? Или выговорить «Маша» он не в состоянии, речевой аппарат не приспособлен под женские имена?
– Все, хватит болтать, – продолжил Кари. – И, того-этого, не говорил я тебе разве, чтобы ты ни с кем, кроме меня, не говорила?
– Да, я помню. Но…
– Что – но?
Я показала на нетронутый завтрак.
– Не знаю, как это едят. Ложки нет. Хотела посоветоваться с Таписом. Он как раз мимо проходил.
– Спросила? И порвала рубашку? – ехидно спросил Кари.
– Это случайно вышло, – огрызнулась я.
– Ну-ну… А Ули разве не объяснил?
– Он… не успел.
Кари хмыкнул.
– Ну-ну… Тапис тоже не успел?
– Ага, – скромно сказала я.
– Ладно, объясняю. Один раз. Постарайся запомнить своими женскими мозгами. Ложки не надо. Просто выпей, и все.
– И все?
Я так и сделала. Под пристальным взглядом Кари отхлебнула из миски. Ну что, съедобно. Не сказала бы, чтобы очень вкусно. Шарики растворились, и в миске образовалась своеобразная похлебка, неожиданно терпкая и вязкая. Я допила все до самой капельки и почувствовала приятное насыщение. Облизнулась.
– Все, – нетерпеливо сказал Кари. – Теперь мыть коридор.
– Откуда начать? – деловито осведомилась я.
– Лучше всего от кабинета Руби.
– Достопочтимого Руби, – ехидно поправила я.
– Именно, – огрызнулся он.
Я достала из шкафчика инструменты, рассовала по карманам тряпки и повернулась к Кари:
– Где у вас тут вода?
– Вода? – изумился Кари. – Ты, того-этого, смеешься, что ли, девка?
– Масейя, – ехидно поправила я. – Меня зовут Масейя. Чего смешного-то?
– Воду возьмешь в бочковой!
– Как я ее возьму? Там нет ни одного крана! А из бочки воду я вылила!
Себе на ноги, между прочим.
Кари рыкнул и, буркнув «пошли», отодвинул меня с дороги. Прошел в бочковую. Загремел:
– Сюда топай!
Я послушно просеменила следом.
Кари покрутил головой, нашел пробку, которую я вытащила из бочки, и поднес к моему носу, едва его не задев:
– Видишь?
