со зла. Никак не хотел обидеть его.
Щёки пылали, руки безвольно висели вдоль тела. Отрицательно помотав головой, на секунду застыл у входа в жилище. Тяжело вздохнул и всё же зашел внутрь. Я сожалел, что наговорил лишнего. Надо бы извиниться.
Друг, взывая к духам, в трансе сидел на полу, поджав под себя ноги, с раскрытыми ладонями, лежащими на коленях для концентрации силы. Глаза закрыты, мышцы лица напряжены. Он изо всех сил пытался выпустить сознание для связи с миром духов. Он старательный. И почему процесс переселения мне даётся куда проще?
Не стал отвлекать Тихомира и присел напротив. Приняв ту же позу, я пытался отыскать связь с другом. И хоть ещё ни одному шамаху ранее не удавалось проникнуть в разум человека, я всё-таки старался прочитать мысли Тихомира. Напрягая всё своё естество, я гнал мысли прочь к духам, молясь, чтобы они направили поток в нужное русло. Но тщетно. Разум человека закрыт намертво. Живое существо должно само захотеть впустить в сознание. А кто захочет, чтобы в его голове копались?
– Остыл? – услышал голос Тихомира и открыл глаза.
– Прости, друг. Не знаю, что нашло на меня, – виновато проговорил я.
– Ты всё правильно сказал, – поднялся Тихомир на ноги и уселся на кровать. – Похоже, не быть мне шамахом. Пора смириться и освоить профессию плотника.
– С ума сошёл? – подскочил на ноги. – Ещё есть время раскрыть сущность. Тебе нет и двадцати пяти.
– Доброгнев говорит, это возможно лишь до двадцати. А я уже прошёл этот порог.
– Глупости! – отмахнулся от друга. – У тебя полно ещё времени.
– Хорошо тебе говорить, – отвёл взгляд. – Сам-то в четырнадцать получил благословение, а годом позже и тотемного волка.
Тихомир прав. Мне всегда легко давалось всё, что связано с шаманством. Не знаю почему. Отец говорит, что мы потомки великого Дарена. Может, поэтому?
– Слушай, друг, – присел рядом с Тихомиром и закинул руку на его плечо, – не время отчаиваться. Нужно верить. Это главное. Вера – сильнейшее оружие. Были случаи, что паробъком2 удавалось обрести тотемного зверя ближе к тридцати. Мне отец рассказывал.
– Но Доброгнев говорит… – начал Тихомир, удивленно взглянув на меня.
– Доброгнев, Доброгнев, – перебил друга, слегка встряхнув, – он старый Леший. Ему уже пора на покой. И потом, когда мы его слушали?
– Ха, – хохотнул Тихомир, – точно! Особенно прошлой весной, когда ты, несмотря на его запрет, пошёл к восточной горе. Ох, и жутко было встретить на пути разгневанного медведя, – весело продолжил друг.
– Верно! Визжали мы с тобой не хуже девиц. Но если вспомнить, именно ты смог остановить зверя тогда.
– Да, – блаженно улыбнулся Тихомир, вспоминая, как сумел вразумить медведя одним только взглядом. – Зато ты в тот день смог приручить беркута, – нахмурился друг.
– Не обо мне речь! – приободряюще шлёпнул ладонью по плечу. – Ты остановил медведя, а значит, не все потеряно!
ПАРОБЪК – с Древнеславянского мальчик, парень.
